Отодвинувшись к двери, она взялась за ручку. Увидев, что Анна на мгновение перевела взгляд на дверь, Сорайя левой рукой отбила револьвер вверх. Прогремел выстрел, пуля пробила дыру в крыше «Понтиака».
Согнув руку в локте, Сорайя ударила Анну в лицо. Встревоженные звуком выстрела, мужчины бросились к «Понтиаку». Увидев их, Сорайя быстро перегнулась через обмякшее тело Анны, открыла дверь и вытолкнула ее из машины.
В тот самый момент, когда мужчины с пистолетами в руках подбежали к «Понтиаку» сзади, Сорайя скользнула за руль, включила передачу и надавила на педаль газа. Визжа покрышками и оставляя дым от горелой резины, она рванула вдоль по обочине и, заметив просвет в потоке машин, выехала на шоссе. Последнее, что она успела увидеть, были двое мужчин, бегущих к своему «Форду», однако руки ее, сжимающие рулевое колесо, задрожали не от этого: заботливо поддерживая Анну Хельд, мужчины усадили ее на заднее сиденье своей машины.
Незым Хатун возлежал под шелестящей листвой своей любимой финиковой пальмы на резной деревянной скамье, обложившись обилием мягких шелковых подушек. Отправляя один за другим свежие финики в рот, он задумчиво жевал сочную мякоть, затем выплевывал белые острые косточки в мелкий бассейн. По правую сторону от него стоял маленький восьмиугольный столик с чеканным серебряным подносом, на котором стояли чайник и два крохотных стеклянных стаканчика.
Когда его сын привел Борна – который перед тем как войти в баню оторвал накладную бороду – в тень пальмы, Хатун повернул к нему свое бесстрастное лицо. Однако его миндальные глаза наполнились любопытством.
– Мерхаба, друг мой.
– Мерхаба, Незым Хатун. Меня зовут Абу Бекр.
Хатун почесал свою крошечную остроконечную бородку.
– Вас назвали в честь спутника пророка Мухаммеда.
– Приношу тысячу извинений за то, что нарушил спокойствие вашего великолепного сада.
Незым Хатун кивнул, показывая, что оценил учтивость гостя.
– Мой сад – не более чем жалкий клочок земли. – Отпустив сына, он жестом указал на стол: – Друг мой, прошу вас присоединиться ко мне.
Борн раскатал молитвенный коврик так, чтобы шелковые нити блеснули в лучах солнца, пробивающихся сквозь листву пальмы.
Скинув похожую на шлепанец туфлю, Хатун поставил босую ногу на коврик.
– Прекрасный образчик мастерства ткача. Благодарю вас, друг мой, за вашу неожиданную щедрость.
– Мой подарок недостоин вас, Незым Хатун.
– О, знаете, Евгений Федорович никогда не дарил мне ничего подобного. – Его глаза пронзили Борна насквозь. – И как поживает наш общий друг?
– Когда мы с ним расставались, – ответил Борн, – он находился в весьма затруднительном положении.
Лицо Хатуна превратилось в камень.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите.
– В таком случае позвольте вас просветить, – тихо промолвил Борн. – Евгений Федорович сделал все в точности так, как вы поручили. Откуда мне это известно? Потому что именно я отвел Борна на пляж Отрада, я заманил его в западню, расставленную Фади. Я сделал то, для чего меня нанял Евгений Федорович.
– Вот что меня смущает, Абу Бекр. – Хатун подался вперед. – Евгений Федорович ни за что не нанял бы для подобной работы турка.
– Разумеется. Такой человек вызвал бы у Борна подозрение.
Хищные глазки Хатуна пытливо всмотрелись в лицо Борна.
– Итак, остается вопрос: кто вы такой?
– Меня зовут Богдан Ильич, – представился Борн, назвавшись именем человека, которого убил на пляже Отрада. Он надел на зубы накладки, купленные в театральном магазине на Бейоглы. Как следствие, форма подбородка и щек существенно изменилась. Передние зубы, выступающие вперед, стали кривыми.
– Для украинца вы великолепно владеете турецким языком, – с нескрываемым презрением произнес Хатун. – Полагаю, хозяин прислал вас за второй половиной оплаты.
– Евгению Федоровичу теперь деньги вряд ли понадобятся. Что же касается меня, я хочу получить честно заработанное.
По лицу Незыма Хатуна разлилось какое-то непонятное чувство. Налив в стаканчики горячий сладкий чай, он протянул один Борну.
Когда оба пригубили чай, Хатун заметил:
– Наверное, рана в левом боку вас сильно беспокоит.
Борн взглянул на пятна крови на одежде.
– Пустяки, царапина.
Незым Хатун собирался ответить, но тут появившийся сын, тот самый, который привел Борна, подал ему молчаливый знак.
Хатун встал.
– Прошу прощения, я оставлю вас на минутку. Нужно довести до конца одно неотложное дело. Уверяю вас, это ненадолго.
Пройдя следом за сыном в арку, он скрылся за резной деревянной ширмой.
Выждав немного, Борн встал и прошелся по садику, словно любуясь им. При этом он прошел в ту же самую арку и остановился перед ширмой. Ему стали слышны приглушенные голоса двух мужчин. Одним из них был Незым Хатун. Другим…
– …только через посланника, Мута ибн Азиз, – говорил Незым Хатун. – Как ты не раз говорил, на заключительной стадии меньше всего хотелось бы, чтобы наши переговоры по сотовому телефону были перехвачены. Однако вот сейчас ты говоришь, что только что пользовался телефоном.
– Эта новость имеет жизненно важное значение для нас обоих, – возразил Мута ибн Азиз. – Фади связывался со своим братом. Джейсон Борн мертв. – Мута ибн Азиз шагнул к своему собеседнику. – А в этом случае твоя роль в нашем деле закончена. – Обняв Хатуна, Мута ибн Азиз расцеловал его в обе щеки. – Я уезжаю сегодня вечером ровно в двадцать ноль-ноль. Я отправляюсь прямиком к Фади. Теперь, когда Борна больше нет в живых, никаких проволочек не будет. Начинается эндшпиль.
– Ла ила ил-алла, – выдохнул Хатун. – А сейчас пойдем, друг мой. Я провожу тебя.
Развернувшись, Борн бесшумно проскользнул через сад, свернул в боковой коридор и покинул баню.
Сорайя, утопив педаль газа в пол, понимала, что попала в беду. Присматривая в зеркало заднего вида за «Фордом», она достала сотовый телефон и включила его. Ожив, аппарат встретил ее мягкой трелью. В ящике речевой почты было одно сообщение. Заглянув туда, Сорайя услышала предостережение Борна относительно Анны Хельд.
Она ощутила во рту горький привкус. Значит, именно Анна и есть предательница. «Сучка! Как же она могла? – Сорайя в сердцах ударила кулаком по рулевому колесу. – Чтоб ей пусто было!»
Убирая сотовый телефон, она услышала скрежет металла, ощутила сильнейший толчок, и ей пришлось выкрутить руль, чтобы «Потомак» не врезался в едущий по соседней полосе грузовик.
– Какого черта!..
«Линкольн Авиатор», огромный и зловещий, словно танк «Абрамс», зацепил «Понтиак» сбоку. Теперь он был впереди. Без предупреждения мощный джип резко затормозил, и Сорайя врезалась ему в зад. Стоп- сигналы у «Авиатора» не работали – или же были умышленно отключены.
Крутанув руль, Сорайя перестроилась в другой ряд и поравнялась с «Авиатором». Она заглянула внутрь, стараясь рассмотреть, кто сидит за рулем, однако стекла оказались настолько сильно тонированными, что ей не удалось различить даже силуэт.
«Авиатор» снова рванул вперед, сминая «Понтиаку» правые двери. Нажав кнопки опускания стекол, Сорайя обнаружила, что они не работают. Сменив правую ногу на педали газа левой, Сорайя каблуком правой ноги что есть силы ударила в помятую дверь. Та тоже не поддалась, заклинив намертво. Объятая
