– Нет никаких оснований утверждать обратное.
Тремонт кивнул, призадумался, затем после паузы заметил:
– Что ж, в таком случае можно использовать его в наших интересах. Ладно. Ты пока займись Джоном Смитом и теми типами, с которыми он сейчас находится. – В голове у него начал зарождаться план. Да, именно! Теперь он точно знает, что надо делать. – А Гриффином я займусь сам.
7.52 вечера
Турмонт, Мэриленд
Билл Гриффин улыбнулся краешками губ. За последние два часа мимо трехэтажного дома Джона Смита, притулившегося у подножия горы, трижды проезжал белый фургон, развозящий пиццу. Сам Гриффин сидел в доме, не включая света, с шести часов вечера и весь этот день старался держаться подальше от Форт-Детрика. Первый раз он заметил белый фургон, когда тот медленно проехал мимо дома. Может, это Джон проверяет, все ли там спокойно? Во второй раз он уже вооружился биноклем ночного видения и разглядел, что на месте водителя никакой не Джон. На третий раз Билл уже точно знал – это человек аль- Хасана. И ищет он Джона, а также, возможно, и его тоже.
Гриффин знал, что араб заподозрил его еще со времени той встречи в парке Рок-Крик. Но представить, что Гриффин будет отсиживаться в доме Смита – нет, на такое ему вряд ли хватило бы воображения. Гриффин был очень осторожен и не оставил никаких следов своего пребывания здесь. Машина его была спрятана в гараже пустующего дома в трех кварталах отсюда. И входил он в дом Джона, подобрав ключ к замку на задней двери. И поскольку сам Джон так и не появился ни в Детрике, ни в Турмонте, Гриффин уже начал подумывать, что он вряд ли появится вообще. Может, аль-Хасан уже убил его? Нет. Иначе не стал бы он посылать человека дежурить здесь, возле дома, в попытке обнаружить или его самого, или Джона.
Он быстро пересек погруженную во тьму гостиную и оказался в кабинете. Включил компьютер, ввел пароль, а затем и код доступа к секретному Web-сайту. И тут же увидел на экране монитора послание от своего старого друга и напарника из ФБР Лона Форбса.
Гриффин призадумался, затем решил провести еще кое-какую проверку. На сей раз ему удалось обнаружить следы еще какого-то хакера, пытавшегося войти в его сайт. Это означало, что его, Гриффина, разыскивает еще и некое третье лицо. Где он и кто – определить было невозможно. Но Гриффин занервничал.
Он выключил компьютер и направился на кухню, где находился черный ход. И, убедившись, что с этой стороны за домом никто не наблюдает, вышел и растворился во тьме.
8.06 вечера
Нью-Йорк
Четверо людей, собравшихся в клубе «Гарвард», что на 42-й, явно нервничали. Они знали друг друга много лет, иногда находились по разные стороны баррикад, иногда их интересы и цели расходились. Но объединяло их одно общее свойство – ненасытная страсть к деньгам, власти, а также схожие взгляды на будущее, которое они на публике непременно называли чистым и светлым.
Самый молодой из четверых, генерал-майор Нельсон Каспар, занимал пост помощника председателя Объединенного комитета начальников штабов. В данный момент он тихонько переговаривался о чем-то с конгрессменом Беном Слоатом, периодически навещавшим Виктора Тремонта в его глуши, в поместье в Адирондаке. Каждые несколько секунд генерал Каспар нетерпеливо поглядывал на дверь. Нэнси Петрелли, секретарь Союза по здравоохранению, в кремовом вязаном костюме от Сент-Джона, нервно расхаживала перед наглухо занавешенными окнами. Генерал-лейтенант Эйнар Сейлонен (ныне уже отставной), лоббировавший интересы американского военно-промышленного комплекса, сидел в кресле с книгой, но лишь притворялся, что читает ее. Оба генерала, и Каспар, и Сейлонен, явились на встречу в штатском, предпочтя военной форме строгие, но дорогие деловые костюмы.
Дверь отворилась – и все дружно повернули к ней головы.
В комнату торопливой походкой вошел Виктор Тремонт.
– Прошу прощения за опоздание, леди и джентльмены, – легкий кивок в сторону Нэнси Петрелли. – Но меня задержали по делу, связанному с проблемой подполковника Смита. Которая, имею удовольствие доложить всем вам, близка к разрешению.
По комнате пронесся вздох облегчения.
– Как прошла встреча совета директоров «Блэнчард»? – осведомился генерал Каспар. Этот вопрос особенно интересовал всех присутствующих.
Тремонт присел на ручку кожаного дивана – сама элегантность в этом черном смокинге и галстуке- бабочка. Он так и излучал уверенность и оптимизм, притягивая к себе собравшихся важных персон, словно магнитом. Затем вскинул изящно очерченный патрицианский подбородок и рассмеялся.
– Отныне весь контроль над компанией сосредоточен исключительно в моих руках!
– Наши поздравления! – громче всех заорал генерал Каспар.
– Прекрасные новости, Виктор, – удовлетворенно кивнул конгрессмен Слоат. – Таким образом, власть целиком переходит в наши руки.
– Я не была уверена, что вам это удастся, – призналась Нэнси Петрелли.
– А я ни на секунду не сомневался, – улыбнулся Каспар. – Наш Виктор всегда выходит победителем.
Тремонт снова рассмеялся.
– Спасибо. Огромное вам спасибо за доверие. Впрочем, должен заметить, я полностью согласен с генералом Каспаром.
Все снова дружно и весело расхохотались. Все, кроме Нэнси Петрелли. Ее смех был каким-то не слишком веселым. Зато она перешла прямо к делу:
– Так ты все рассказал совету? Во всех подробностях и деталях?
– Терпение, друзья мои, терпение! – Виктор Тремонт скрестил руки на груди, улыбнулся и выдержал долгую паузу. Он их поддразнивал.
Напряжение в комнате достигло своего пика. Все взгляды были устремлены на него.
– Ну и?.. – первой не выдержала Нэнси Петрелли.
– Что сказал этот гребаный совет директоров? – подхватил генерал Сейлонен.
Улыбка на лице Тремонта стала еще шире.
– Да они набросились на этот наш проект, как собаки на кость! – Он оглядел комнату, во взглядах присутствующих читалось облегчение. – А перед глазами прямо так и плясали долларовые купюры высшего достоинства! И знаете, мне на секунду показалось, что я в Лас-Вегасе, а все они – эдакие автоматы с щелью для заглатывания монет.
– И никаких угрызений совести? – спросил конгрессмен Слоат. – На попятную, случайно, не пойдут? Что, если вдруг взыграет совесть, а?
Тремонт отрицательно покачал головой.
– Помните, мы сами подбирали всех этих людей. Присматривались к каждому. Оценивали все – и их происхождение, и интересы. И толерантность к риску. – В ту пору главной его проблемой было провести кандидатов через Холдейна, с тем чтобы за них проголосовали и выбрали в члены совета директоров, а старые кадры постепенно вытеснялись или же полномочия их урезались. – Да, разумеется, главная проблема – не ошиблись ли мы в свое время в оценках.
– Не ошиблись, уверяю, – удовлетворенно заметил конгрессмен Слоат.
– Именно, – кивнул Тремонт. – Да, они немного позеленели, стоило мне упомянуть о возможных смертях без нашей сыворотки. А также о неизбежных случаях смерти, когда эта сыворотка, как, впрочем, и все остальные медикаментозные средства, проходила апробацию. Но в конечном счете все это делается на благо человечества, разве не так? И мне пришлось объяснить, что вирус не на сто процентов летален, даже если не проводить курс лечения. И до них вроде бы дошло, что все эти смерти просто ничто в сравнении с гибелью миллионов людей по всему миру, если, конечно, правительство не даст нашей сыворотке зеленый свет, причем быстро.
Нэнси Петрелли, будучи пессимисткой по природе своей, спросила:
– А что, если правительство не захочет выложить требуемую сумму?
