Перепуганных, сонных детей.Поднимались тропинками в гору,К башмакам налипала земля,А навстречу — холодным простором —Ледяные ночные поля.В темноте, на дороге пустынной,Зябко ежась, порой до утра,Подставляя озябшую спинуЛеденящим и острым ветрам…А вдали еле видимый городВ непроглядную тьму погружен.Только острые башни собораПростирались в пустой небосклон.Как живая мольба о покое,О пощаде за чью-то вину.И часы металлическим боемПробуравливали тишину.Да петух неожиданно-звонкоПринимался кричать второпях.А в руке ледяная ручонкаВыдавала усталость и страх…Так — навеки: дорога пустая,Чернота неоглядных полей,Авионов пчелиная стаяИ озябшие руки детей.
23-I-41
Шартр
«Такие сны, как редкостный подарок…»
Такие сны, как редкостный подарок,Такие сны бывают раз в году.Мой день сгорал…Да он и не был ярок.День догорал в неубранном саду.Проходят дни, как злобные кошмары,Спаленные тревогой и тоской.А ночью сны о лавках и базарах,Где сыр без карточек и молоко.И вдруг, среди заботы и обмана,Средь суеты, в которой я живу,Приснится то. что близко и желанно,Что никогда не будет наяву.
25-II-41
«Темнота. Не светят фонари…»
Темнота. Не светят фонари.Бьют часы железным боем где-то.Час еще далекий до зари,Самый страшный час — перед рассветом.В этот час от боли и тоскиТак мучительно всегда не спится.Час, когда покорно старикиУмирают в городской больнице.Час, когда, устав от смутных дел,Город спит, как зверь настороженный,А в тюрьме выводят на расстрелСамых лучших и непримиренных.
