Музыка чеканного стиха. 5-XII-28
«Шепчет ночь, колдунья и пророчица…»
Шепчет ночь, колдунья и пророчица, Шепчет ночь тревожные слова. Больше думать ни о чем не хочется, Но от дум пылает голова. Синий сумрак в незнакомой комнате. Смесь теней и шорохов глухих. И всю жизнь, должно быть, буду помнить я Эти ночи, мысли и стихи. Шепчет ночь слова такие странные, Припадает к синему окну. Вот оно — хорошее, желанное, Свято окрылившее весну! Только это сердце не устало бы, Если б только жизнь не солгала… Вторит ночи тоненький и жалобный Детский плач из темного угла. 27-IV-29.
L'hôpital «Pitié — Maternité»
«Мочит дождик детскую коляску…»
Мочит дождик детскую коляску, Сад шумит зеленою листвой. Я сняла рассеянную маску, Но совсем не сделалась иной. Вижу георгины за решеткой, Вижу рябь на дрогнувшей воде. А в мозгу непоправимо-четко — Прожитой, непоправимый день. И опять обидно — одинока, Скомкана, измучена, больна. Мне опять в молчании глубоком Снится непришедшая весна. И должно быть, потому что слишком, Слишком долго билась и ждала, — В этот день я робкому мальчишке Все стихи и слезы отдала. 4-VIII-29
«Уже не девочка — жена и мать…»
Уже не девочка — жена и мать. Суровый опыт, а не мысль о чуде. Уже пора бы, кажется, понять, Что это — жизнь, и что другой не будет. А все-таки еще бывает жаль Забытых слов, разрушенных желаний, И о небывшем поздняя печаль Мешает спать в предутреннем тумане… Уж создан быт, свой дом, своя семья, — Ну пусть не так, как думалось когда-то, И пусть не доро´га жизнь, а колея, Не зори в ней, а ранние закаты. Пусть большего не будет никогда, Но то что есть — сурово и велико, И беспощадно-трезвые года Прекрасней нашей юности двуликой.
