Вдруг стало ясно: жизнь полнаНепоправимою угрозой,Что у меня судьба однаС моей Иерихонской розой.Вот с той, что столько долгих днейСтоит в воде, не расцветая,В унылой комнате моей,Безжизненная, неживая.Будильник, пудра, пузырьки,Игрушки — рядом на камине.Ее корявые росткиОкутывает сумрак синий.И я над страшным и сухимНеумирающим растеньемСлагаю мертвые стихиО небытье, о нецветенье.И из сплетенья длинных строк,Из неожиданных созвучийВстает уродливый цветокСухой, бесплодный и колючий.Но словно в огненном бреду,С упрямой безрассудной веройДень ото дня я жадно жду,Что зацветет комочек серый…Себя стараюсь обмануть,Другим — сплетаю небылицы.О, только бы хоть как-нибудьОт пустоты освободиться!Проходят дни и вечера,Я с каждым днем скупей и строже.Сегодня — то же, что вчера,А завтра — заново все то же.И мой цветок не расцветет.Быть может, и бывают розы,Что зацветают дважды в годИ что не вянут на морозе,Но только это не для нас,Не для таких, как мы, должно быть.Томит вечерний, синий часТомленьем напряженной злобы.И вот с безжизненной тоскойСклоняюсь грустно и влюбленноНад неудачливой сестрой,Над розою Иерихона.
9-IX-31
1933. Фото Ю. Софиева
«Жужжит комар назойливо и звонко…»
Жужжит комар назойливо и звонко.Ночь голубеет в прорези окна.Спокойный облик спящего ребенка.И тишина. Навеки — тишина.Мне хочется, что б кто-то незнакомый,В такой же напряженной тишине,В таком же старом деревянном доме
