делать?
– Мы, Адам, мы… Можешь себе представить: только поговорить. А они сопротивляются.
– А обложил их кто?
– Похоже, что те. Из первой папки.
– А-а… Ты никогда не играл в эн-эль-пишки и тому подобное?
– Как все. А почему спросил?
– А я все никак в твоем присутствии не могу понять: то ли мне нужно выглядеть тупее, чем я есть, то ли наоборот. Может, подскажешь?
– Ну, первое-то тебе точно не светит… Так что: был я прав насчет задания?
Адам хмыкнул.
– И да, и нет. Этих, – Адам похлопал по папкам, – на меня вроде бы не ловят. Но ты, похоже, и не считаешь их крупной рыбой. Так?
Коля задумчиво отхлебнул из бокала.
– Старшина сказал, что бурундук – птичка, – пробормотал он. – В смысле, рыбка… Тогда колись сам: кого на тебя ловят?
– Не поверишь – ближайших родственников. Даже обидно.
– Комитетчиков, что ли? – действительно не поверил Коля. – И из-за этого поджигать такой сыр-бор? Тебе, наверное, не все сказали.
– По большому счету мне вообще ничего не сказали. Как это у нас, – Адам подчеркнул «у нас», – в заводе со времен Большого Бабаха. Вот ты можешь поручиться, что тебя сейчас не разыгрывают втемную?
– А это не важно! – Коля радостно разодрал следующего рака. – В том и состоит военная хитрость: у них в заначке очень-очень точные карты, а мы все время меняем ландшафт. Понял теперь?
– Нет, – сказал Адам твердо.
– Это хорошо. Так вот что я хотел сказать: наверное, самое умное сейчас – поговорить с кем-то из этих. – Коля постучал пальцем по второй папке. – И есть надежда, что им скоро самим до зарезу понадобится такой разговор. Чтоб ты знал: в той разбившейся посудине было по крайней мере два десятка человек, про которых мы точно знаем, что они – вот эти самые. И ещё полсотни – непонятно с какой радости вдруг ломанувшиеся в ту глухомань. Граждане со всей Азии бросают дома, бизнес, работу и несутся с пустыми чемоданами к черту на кулички, под Владивосток, на фестиваль крабовых палочек… двоих китайцев тормознули на границе, так они повесились в камере, представляешь?
Он внезапно замолчал и стал смотреть перед собой.
Адам подозвал официанта.
– То есть – идет эвакуация пятой колонны? – сказал он тихо.
Коля кивнул.
– Очень может быть. И тебя приволокли из твоего занюханного Бейрута в большой многолюдный город, чтобы те, кто хочет, могли к тебе подойти и поговорить…
– Именно ко мне?
– Именно к тебе. Только что из кратера. Опять же репутэйшн. Понял?
– Ну… в общем, да. Хотя и это фигня.
– Даже пчелы – фигня. Это ты мне поверь. А эвакуация идет и идет.
– А когда она завершится…
– Вот тут-то он и начнется? – весело сказал Коля. – Большой фестиваль крабовых палочек! Так что жуй быстрее, пока звезда Полынь не плюхнулась в пиво…
Воздух был мохнатый, колючий, с иглами и корочками. Он вел себя своенравно: то застревал в горле, то убегал куда-то вбок… Потом у воздуха постепенно возникли лапы и зеленые глаза. Лапами он мягко, медленно, ритмично давил Саньке на грудь, а глазами рассматривал что-то внутри. От взгляда это «что-то» вздрагивало, натягивалось резко и болезненно – но потом расслаблялось… растекалось…
Наконец, подчинившись этим мягким лапам и этому зеленому взгляду, Санька просто уснул – без мучений и бреда.
Глава восьмая
Капитан Ной Сильвер, похитители трупов и кое-что еще
22 августа 2014 года
Санкт-Петербург, Кавголово
Если бы Адам не знал достоверно, что сегодня пятница, он решил бы, что – воскресенье; настолько были пусты улицы. Заглянув утром к Вите и убедившись, что с нею, с одной стороны, все в порядке, а с другой – что от неё нет и долго не будет ни малейшего толка, он доехал до штаб-квартиры, час посидел в архиве, оставил девочкам довольно большой список необходимых материалов, потом от связистов позвонил в госпиталь – Александр Смолянин все ещё был без сознания, но общее его состояние опасений уже не внушало, – и наконец заказал переговоры с принцем Халилем.
Через полчаса ему ответили, что принц в горах и из-за сильных гроз практически недоступен для переговоров. Возможен только обмен шифротелеграммами. Адам подумал и продиктовал вопрос: имелись ли среди погибших тела представителей неидентифицированной расы?
