юных подрывников, курсы саботажа. Партизанским отрядам будут сбрасывать патроны, еду и выпивку. Кроме того, восстановят глобальные системы связи, которые были до начала вторжения, там будет реклама героев сопротивления, всяческие конференции по методологии…
– Нас выставят полными идиотами, – поняла Юлька.
– Да.
– Но что же делать?
– Не знаю. Они – Империя. У них – опыт. Богатейший опыт… Наверное, мы все же дадим последний бой. Почти вслепую.
– Чтобы эти сволочи хотя бы запомнили нас хорошенько…
– Да. Они нас запомнят. Но нужно, чтобы и вы нас запомнили. Не сейчас, но через поколение, через два – будет новое восстание, и может быть – более успешное. Сейчас просто не хватило сил для наступления, а в результате мы истощили в обороне и те силы, что у нас были. Никогда нам не хотелось признавать это, но мы были обречены сразу… ни малейшего шанса на успех. Разве что – пригрозить тотальной гибелью планеты… – Он усмехнулся. – Но в такие игры нужно играть всерьез, чтобы те поверили, а мы – не готовы. Нам они не поверят. И будут правы.
– А нам? Если имперцы так давно с нами знакомы, они должны знать, что мы-то как раз способны на такое… Я думаю, они не зря в первые же секунды вторжения вывели из строя ядерные боеголовки. Чтобы мы не застрелились всей планетой.
– Именно так… Ты ведь знаешь подробности первой попытки вторжения? И почему они тогда ушли?
– Ну… вы их побили…
– Побили. Но все было сложнее. Мы получили сведения о том, что они готовятся захватывать Землю, буквально за считанные часы до начала операции. Мы ещё не накопили сил для полноценной войны. И сделали ставку на внезапность и на жестокость. На такую, какой они не ожидали. Вторжение началось так: имперские катера со специальным оборудованием зависли над всеми ядерными реакторами на Земле, чтобы перехватить управление, когда пройдет хроносдвиг и все системы, работающие на кристаллических полупроводниках, откажут. Это обычная имперская тактика… Так вот, наши командиры решили атаковать именно эти катера, но не уничтожать их, разумеется, а как бы заминировать. Мы потеряли очень много кораблей, но прорвались сквозь эскорт – и взяли на прицел около сотни этих катеров. Даже не просто на прицел, а на абордаж: к каждому из них прикрепился наш корабль. И мы отправили ультиматум: если крейсера не убираются вон, мы взрываем наши корабли, реакторы на Земле идут вразнос – они ещё были горячие, – тоже взрываются, выброс огромного количества радиации – и генофонд человечества получает такую травму, что теряет для Империи всяческую ценность. Несколько часов все висело на волоске… но когда мы взорвали третий корабль, они все же убрались.
Эти взрывы реакторов Юлька помнила наизусть, проходили и в школе, и на курсах: наша подводная лодка «К-74» в Баффиновом море, исследовательской центр «Дантон» в Бретани, атомная опреснительная установка в Катаре… На фоне прочих катастроф, связанных с хроносдвигом: падений почти всех самолетов, находившихся в воздухе, столкновений поездов и кораблей, всяческих пожаров и взрывов – это не производило впечатления чего-то особенного. Правда, считалось, что остальные реакторы – многие тысячи! – не взорвались тогда только благодаря марцалам…
– Тебя не шокирует такой цинизм? – спросил Барс после паузы.
– Нет, – сказала Юлька. – Я бы сама – именно так…
– Реакторы теперь остывшие, – медленно проговорил Барс, словно пробуя на язык каждое слово, – боеголовки взорваться не могут, все остальное – несерьезно… Кроме одного.
– И это?.. – выдохнула Юлька. Барс посмотрел куда-то в сторону и вниз. Потом – прямо Юльке в глаза. Ее обдало жаром.
– Стартовые антигравы, – сказал Барс. – Их почти три тысячи по всей планете. Если разогнать антиграв до полной тяги, а потом взорвать простой взрывчаткой…
– Я поняла, – прошептала Юлька.
Если взорвать антиграв на полной тяге, то от него, как от упавшего в воду камня, медленно – чуть быстрее ста метров в секунду – разойдется вихревой жгут, «бублик», внутри которого перепады гравитационного поля превысят десятки, а то и сотни тысяч g. «Бублик» будет тонкий, в какие-то метры диаметром, и пойдет он на уровне земли строго по изограве, превращая в молекулярную пыль все, что окажется у него на пути. Напряженность поля внутри этого жгута будет ослабевать не так, как оно принято у всякого рода электромагнитных излучений и обычной, то есть не вихревой, гравитации: в зависимости от квадрата расстояния, – а по очень сложной кривой с двумя горбами (преодоление виртуальной одномерной сферы Шварцшильда в ту и в другую сторону) – и потом почти отвесным падением вниз, к нулю. Так что зона разрушений будет с четкой границей, проведенной громадным циркулем: вот здесь перемолото в пудру, а здесь – даже не вылетели стекла…
На теле Земли уже есть два таких круга: в Австралии и Марокко. Имперцы расстреляли антигравы с орбиты. Это было довольно давно – лет восемь назад. С тех пор базы КОФ строили только вблизи крупных городов.
– Это не должно быть пустой угрозой, – вздохнул Барс. – В вашу решимость должны поверить. Несмотря на то, что вы никогда не исполните угрозы…
Волна мрачного, торжественного восторга приподняла Юльку, расправила ей крылья…
– Они поверят, – мрачно сказала Юлька. – Они нам так поверят… как никому ещё в жизни не верили…
За истекшие сутки ослепленная дивизия, по-настоящему не вступая в бой, потеряла двадцать три борта и двадцать восемь пилотов, причем большая часть их просто пропала – растаяла в небе… Из боев вернулись только четыре «Портоса» и один тяжелый «Медведь» – такой избитый, что непонятно было, как единственному уцелевшему пилоту удалось посадить эту неповоротливую махину.
Вернувшиеся докладывали: имперские фрегаты действовали группами по пятнадцать–двадцать кораблей, расположенными в три-четыре эшелона по вертикали – классической «этажеркой», – загребая широко: от верхних слоев атмосферы до радиационных поясов. Скорее всего они имели единственную задачу – вымести с орбиты, загнать в атмосферу, а ещё лучше – прижать к земле весь земной флот. И ещё похоже было на то, что командование имперцев раздобыло что-то покруче обычных визиблов и импульсной
