почтенным) мужиком запоминающейся внешности: с крупной классически-редькообразной лысой головой (хвостиком кверху), поросячьим пятачком вместо носа и маленькими круглыми чёрными глазками, посаженными неправдоподобно близко. Рот его совершенно скрывали роскошные седые усы, и только когда он зевал, становились видны безупречно ровные белые зубы. Девушек звали Маша и Тамара, а мужика – Сантери, что постепенно и естественно сократилось до Сани и Саши; родом он был финн из Петрозаводска. Как выяснилось вскоре, Саша оказался среди тех считанных по пальцам землян, кто, быв похищенным, перед окончательной выбраковкой сбежал из концентратора – и после этого не погиб и не попался, а сумел адаптироваться, затеряться и выжить; на Тирон он перебрался, сменив перед этим пять или шесть планет, рассчитывал было осесть здесь и встретить старость патриархом большого семейства, но угодил как раз в водоворот, потерял всё, что имел, – и основательно разъярился.
Как и подобает горячему финскому парню, внешне он этого никак не проявлял, но Серёгин понимал, что остудить его может только решительная победа над обидчиками – или смерть.
Маша и Тамара были сёстрами и сиротами. Саша – по-видимому, совершенно платонически – патронировал им. При этом он как-то без слов, но доходчиво дал понять, что никаких оскорбительных поползновений по отношению к девочками ни со стороны врагов, ни со стороны соратников не допустит. Девушки своей круглоголовостью и большеглазостью напоминали отчасти индианок, отчасти совушек, по- русски говорили бегло, уверенно, но, естественно, с густым чапским акцентом.
Сидели в квартирке, которую сёстры снимали под ателье. Они были белошвейками – и белошвейками, похоже, отличными. И что же вас понесло в шпионки, подумал Серёгин, гася в себе тревогу и страх за этих девчушек. Он прекрасно помнил, как поступают со шпионами чапы…
Фогман, как ни странно, нервничал, когда объяснял, что он будет главным и что слушаться его следует беспрекословно. Он, конечно, старался не показывать виду, но… Здесь что-то скрывалось, и Серёгин сделал себе в памяти зарубочку – никогда этой нервности из виду не упускать. Хотя он служил прежде не в агентурной, а в простой пешей разведке, тем не менее знал и с чужих слов, и из личного опыта: у командира не должно быть никаких комплексов и никаких непрокачанных рефлексий, всё это рано или поздно приводит к повышенной смертности среди подчинённых. Он решил когда-нибудь потрепаться с Фогманом на эту тему, а пока – пока просто слушал и мотал на ус.
В Хайе можно было без труда купить револьвер или пистолет: один, два или небольшую партию; достать современную винтовку; не сразу, с трудом и за солидные деньги добыть ручные гранаты и взрывчатку. Вероятно, за ещё большее время и бульшие деньги торговцы могли бы доставить всё прочее: пулемёт, гранатомёт, пушку. Но это не решало главной задачи: выход на крупных поставщиков, имеющих доступ к внепланетным рынкам, по-прежнему остался бы закрыт. Хайские торговцы не упустят личной выгоды и возможности расширить дело…
Конечно, можно кого-то из них просто и грубо взять за жабры. Однако тут легко напороться на такой же грубый ответ, погибнуть самим ни за грош и ещё больше осложнить задачу тем, кто придёт после.
– У нас есть катер, – подумал вслух Серёгин; Фогман кивнул. – Может быть, как-то использовать его?..
– Грузоподъёмность маленькая, – сказал Фогман, – для перевозок он почти непригоден. Я уже думал об этом: зафрахтоваться…
– Это всё понятно. Но торговцам нужно возить не только железяки сюда, но и деньги отсюда. Не через банк же они платежи переводят…
– Да! – воскликнула Маша. – Одна наша знакомая когда-то возила деньги через таможню. В своих вещах. Она работала официанткой в ресторане какого-то лайнера. Потом её уволили, и возить деньги она перестала. Естественно.
– Хм… – Саша почесал подбородок. – Вот и зацепка. Ты нам эту подругу найти сможешь?
– Наверное, – сказала Маша.
– Ну, тогда мы, наверное, сможем и с торговцем познакомиться, – сказал Фогман.
– Если они оба живы, – добавил Серёгин. – И если это был торговец оружием.
Про себя он подумал: сегодня же найти Кгенгху. Она должна многое знать…
– День добрый! Что у нас интересного?
Продавец, как обычно утративший в Кешином присутствии дар речи, улыбаясь и часто кивая, выставил на прилавок картонную коробку.
– Только что принесли? – угадала Вита.
Продавец закивал ещё чаще.
– Ну-с, про что сегодня будем рассказывать…
На дне коробки были разложены веер, шёлковые белые перчатки, перламутровый бинокль, букетик искусственных цветов и шкатулочка. Внутри обнаружился женский профиль, вырезанный из чёрной бумаги.
– Какая коллекция! Но ведь это же от разных людей правда? Вы сами подобрали?
Продавец расцвёл в улыбке.
Вита приготовилась рассказывать про то, как боролись с жарой в отсутствие вентиляторов и кондиционеров, про то, как дамы посещали театры и болтали на языке вееров, про то, как появилось слово «белоручка»…
Но обнаружила, что Кешка её не слышит. Он неотрывно глядел куда-то под потолок.
Там на стене висел криво старенький, тусклый и изрядно поцарапанный пионерский горн. Кеша постоял, покачиваясь на носках, то выпуская, то втягивая когти, затем издал боевой клич «Моё!!!» и метнулся по стене вверх.
Это была судьба.
Двое выскочили на него из тумана, мгновенно офонарели, простые крестьянские парни без малейшей военной подготовки, и Денис срезал их обоих негромкой очередью – походя, как отмахиваются от жирных
