– Здравствуй, Еруслан!
– Здравствуй, Рогнеда, – ответил он приглушенным голосом и, спешившись, привлек ее к себе, – как же я рад вновь видеть тебя!
– Сегодня день нашей славы, Еруслан, – с волнением проговорила она, – мы должны запомнить его! – И с этими словами Рогнеда обернулась к сумеречному войску: – День славы!
– Славы! – откликнулись воины хором. – Слава государю Еруслану!
Еруслан молча всем поклонился и, увидев царевича Пересвета, усмехаясь, крикнул ему:
– Что, Пересвет? Отчего не порадуешься ты вместе с матерью своей, прекрасной княжной Рогнедой?
– Нечему радоваться ныне, – понуро ответил Пересвет, все еще не понимая, что задумала царица, – коли суждено земле обагриться нынче горячей кровью – да будет так.
– Возлюбленный сын мой! – со смехом проговорила ему Рогнеда. – Сегодня мы с Ерусланом объединим наши силы! Мы уже связали наши державы узами дружбы, сегодня же, когда царь Елисей мертв, мы свяжем себя узами любви!
– Ложь! – вдруг неистово закричала Яга. – Царь Елисей жив!
– Увы, увы, – сокрушенно покачала головой Рогнеда, – мой несравненный супруг стал жертвой дворцового переворота. Слуги схватили его сонного, связали и бросили вниз с городской стены. Я покарала виновных смертью, но мой муж, великий царь Елисей, к тому времени уже скоропостижно скончался.
На этот раз не выдержал Пересвет:
– Ты убила его!
– Что ты, – улыбнулась Рогнеда, – неужто я могла бы поднять руку на своего любимого супруга и великого государя? Опомнись, сын!
– Я не сын тебе боле, – с горечью повторил Пересвет, – и я стыжусь того, что когда-то был на твоей стороне.
– Ну что ж, – усмехнулся Еруслан, – тем лучше для тебя. Значит, не твоими руками будет разрушено Медное царство и не твоими руками будут возведены стены великого града именем Студенец!
– Медное царство никогда не будет разрушено, – прорычал Пересвет, сжимая кулаки от ярости. – Не бывать темному граду на этой земле!
– Ой ли! – Еруслан рассмеялся. – Но кто помешает мне и моей прекрасной царице осуществить задуманное? Медное войско? Да, оно велико, но и оно ничто по сравнению с моими чудо-богатырями. Яга? Она преисполнена ненависти и гнева, все ее помыслы были сосредоточены только на Елисее, она и жила только ради своей мести. Она не помощник тебе боле. Может быть, этот жалкий человек, ранивший мою бесценную Рогнеду и дерзко бросивший ей вызов посреди ее же владений? Но что может сделать такое ничтожество против сумеречного войска! А может быть, – тут Еруслан перешел на громкий шепот, – а может быть, ты? Может быть, ты, юнец, осмелишься противостоять мне? Ты, один-единственный?
– Он не один! – воскликнул Темнополк и сделал шаг вперед. – Я встану с ним плечо к плечу и буду биться с тобой до темной ночи, когда уже ни ты, ни кто-либо другой не сможет сравняться со мной в силе.
– Я буду с тобой, брат! – выступил Ярополк. – И в часы заката не будет воина, который сможет бросить мне вызов!
– И я с вами, братья, – раздался незнакомый голос, зычный и раскатистый.
На мгновение показалось, будто солнце спустилось на землю – до того яркий свет струился от одежды всадника на белом, как снег, коне.
– Святополк! – улыбнулся Пересвет. – И ты здесь?
– Здесь, – кивнул белый всадник, – когда братья мои в беде, не след оставаться в стороне. – Тут он грозно посмотрел на сумеречного владыку. – Что скажешь теперь, Еруслан? Кому равняться со мной при свете дня? Кто сравнится с нами, тремя вестовыми всадниками, которые будут оборонять родную державу от всякого зла?
Еруслан посмотрел на Рогнеду, та была изумлена не меньше его и что-то быстро шепнула ему на ухо. Он немного постоял, словно раздумывая, наконец, усмехнувшись, сказал, обращаясь к Пересвету:
– Твоя взяла, царевич. Мне не одолеть тебя без крови и сечи.
– Не одолеть, – ответил приободренный Пересвет, – кому, как не тебе, знать, что ныне наши силы равны!
– Равны, – задумчиво проговорил Еруслан и вдруг рявкнул: – Выбирайте поединщика!
– Поединщика! – хором подхватило сумеречное войско. – Поединщика для владыки Еруслана!
– Это что значит? – тихо шепнул Ваня на ухо Весте.
– Если силы равны, то по закону от каждого войска нужно выбрать по одному воину. Они должны будут сразиться, и тот из них, кто победит, решит исход войны. Войско побежденного воина должно будет отступить, – объяснила волчица.
– Поединщика, – повторил Еруслан и усмехнулся: – Или среди вас нет настоящих воинов?
В рядах медного войска произошло смятение. Воеводы, ротные, пешие, конные – никто не хотел брать на себя ответственность за исход войны. Большой прятался за среднего, средний за меньшего, а от меньшего и ответа нет. Наступила такая тишина, что слышно было, как, тихо шепчет царица Рогнеда что-то Еруслану на ухо и как усмехается Еруслан, покусывая черный ус.
Ваня оглядел войска, нашел взглядом Пересвета, но и Пересвет молчал. Темнополк, Елисей, Яга, Ярополк, Святополк – все стояли тихо, не показывая вида, что им страшно, но и не делая и шага вперед. Все
