– Я обязательно подумаю, – заверил его Ваня, и царь, еще раз зевнув, договорил:
– Ну а раз подумаешь – оно и хорошо. Ты давай думай, а я пока пойду почивать дальше.
– Спокойной вам ночи, батюшка царь, – от всей души пожелал Ваня, – теперь уж, чай, не свидимся долго!
Царь, который было уже дошел до конца залы, остановился и с удивлением посмотрел на него:
– Это как это не свидимся? Почему?
– Так я это… В Золотое царство поеду!
– Как поедешь? – опешил царь. – Ночью?
– А чего ждать, чем скорее в путь отправлюсь, тем скорее обратно вернусь.
– Э, нет, – строго сказал Далмат, – негоже так. Ты иди пока отоспись, а там с утреца и в путь-дорожку. Ты не думай, бояться тебе у меня нечего. Сейчас слуги тебя в опочивальню отведут, там выспись как следует. Утром мы с тобой чайку попьем, посидим рядком да поговорим ладком, а потом, глядишь, и ехать скоро раздумаешь. Я, признаться, не сильно верю, что ты у царя Кусмана что добыть сможешь. Да… А тут, может, и Калина моя тебе по сердцу придется…
– Ваше величество! – взмолился Ваня. – Невеста у меня есть! Светлояра!
– Знаю, знаю, – замахал руками царь, – поди, думаешь, совсем старик из ума выжил, забываться начал? Да я ж ничего дурного и помыслить не могу, мне бы дочурку свою пристроить как-нибудь, да чтобы за хорошего человека. А ты мне, Ванюша, понравился. Оставайся, а? Она девка ничего…
Ваня сделал такое скорбное лицо, что царь снова махнул рукой:
– Молчу, молчу. Утро вечера мудренее, доброй тебе ноченьки.
– Доброй, – облегченно вздохнул Иван, – доброй ночи.
Царь, шаркая босыми ногами, скрылся за дверью. Ваня оставшись один, подумывал уже было о том, чтобы сбежать, найти Весту и упросить ее мчаться в Золотое царство, но тут двери растворились, и в залу вошли два человека в богатых парчовых одеждах. Иван даже было решил, что это какие-то вельможи, пришедшие по зову царя, но быстро сообразил, что это и были царские слуги, оба низко ему кланялись и порывались взять под руки.
– Сюда, пожалуйста, – подобострастно сказал один из слуг, – не ушиби ножку, сударик, здесь крутая лестница.
Ваню отвели куда-то наверх, сначала по лестнице с высокими ступенями, потом какими-то коридорами, устланными белым ковром. Наконец один из слуг торжественно открыл перед Иваном дверь, за которой оказалась просторная горница. Слуга зажег подсвечник о трех свечах, поставил его на край изразцовой печи. Другой расстелил широкую кровать, крытую толстым шерстяным одеялом, взбил перину и подушки.
– Покойно тебе почивать, сударь, если будет какая надобность, – зови, мы неподалеку.
Ваня поблагодарил, подумав, что где-то он уже это слышал. Но рассуждать было лень, и он, скинув с себя плащ, кафтан и рубаху, завалился на роскошную перину прямо в сапогах. Уснул мгновенно, даже не успев подумать, где же сейчас Веста.
Ночь прошла как одно мгновение, казалось, только что он закрыл глаза – и вот уже рассвет, промчался под окнами красный всадник Ярополк, и засияло ясное солнышко. Яркий свет бил в окно, распадался на сотни лучиков, танцевал на полу. Оконные рамы были красные, колыхались от легкого ветерка красные же занавески. Ваня чихнул и проснулся. Тут же за дверью раздались торопливые шаги, просунулась в горницу чья-то голова и быстро задвинулась обратно. Ваня сонно улыбнулся и начал одеваться. Когда застегивал кафтан, в горницу зашел вчерашний слуга с кувшином и полотенцем в руках.
– Хорошего тебе утра, сударь. Вода для умывания, пожалуй, к корыту.
Иван подошел к корыту, стоящему на небольшом столике рядом с кроватью. С наслаждением умылся ледяной водой, долго фыркал, вытерся насухо домотканым полотенцем.
– Царь тебя ожидает, – сообщил ему слуга, – изволь, я отведу.
Ваня кивнул и пошел следом. Прислужник все тем же запутанным путем отвел его в залу, где все было накрыто для завтрака. Судя по всему, это был тронный зал, но царь, видимо, проводил здесь большую часть времени – ел, читал, принимал подданных. Огромный дубовый стол, служивший одновременно и столом для заседаний, был покрыт белой скатертью. И чего только на нем не было! Жареная дичь, соленья, варенья, пироги открытые и закрытые, кулебяки, супы в огромных мисках, свежие и сушеные фрукты, вина – словом, царь предпочитал завтракать так, чтобы потом весь день не ломать голову над тем, чем бы еще закусить. Признаться, царь очень любил покушать, но, несмотря на это, считал, что ему не к лицу трапезничать несколько раз на дню. Он завел обычай накрывать на стол с раннего утра и не убирать с него кушаний и закусок до самой ночи. Перемены блюд не было, к вечеру со стола убирали пустые блюда для того, чтобы утром вновь на столе было все то изобилие, которое готовилось на огромной царской кухне.
– Присаживайся, – радушно пригласил царь Далмат, – как спалось?
– Хорошо, – неопределенно проговорил Ваня и тут же опомнился, – Доброе утро, батюшка царь!
– Доброе, доброе, – пробурчал Далмат уже невнятно и впился зубами во внушительный кусок свинины, – ты не стесняйся, садись, кушай. Поди, – он тоскливо глянул на Ивана, – не скоро так поесть придется, сердешный! Али ты передумал?
Ваня решительно мотнул головой, сел и отломил добрую половину от могучей рыбины, лежащей на большом блюде. Съел целиком, вместе с костями. Царь Далмат одобрительно на него взглянул:
– Однако ты, Ванюша, силен насчет покушать. Это хорошо. Моя Калина тоже покушать любит. Точно не передумал, а?
Иван твердо решил не вступать в разговор на эту тему и смолчал. Царь понял, охнул с досадой и залпом выпил чарку вина.
– Ладно, Ваня, не буду неволить. Я тебе другое скажу: путь тебе предстоит неблизкий, ты давай проси,
