ничего плохого.
А с дипломатом я ходил еще много-много лет, пока не сломал его, катаясь на морозе с горки.
Ну, здравствуй, сосед!
Коридор у нас в подъезде как в той песне, то есть «…система коридорная…».
Для непонятливых — в доме два подъезда, а внутрях проходит один длиннющий коридор на весь дом. Хоть на роликах катайся, хоть тир устраивай, хоть бегай наперегонки.
Ну и публика довольно-таки разношерстная живет. И, как водится, не обошлось без его величества гегемона.
Сей гегемон был постоянно пьян, нигде не работал, но безобразия не чинил. То ли в прошлой жизни был аристократом, то ли отголоски прошлого воспитания, не знаю, но, хоть и пил горькую смертельно, мата я от него не слышал ни разу.
Но вот одной своей жизненной привычкой задрал он жильцов в дупель. Привычка была в общем-то весьма безобидная и, с одной стороны, даже жизнеутверждающая, но несколько неудобная для окружающих — он любил засыпать, не доходя до своей квартиры.
И если я, еще относительно молодой гражданин, мог элегантно перепрыгнуть через него, то старенькие бабушки, в шапочках лохматеньких, матюкая всю его родословную, лезли через недвижимое тело, как Суворов через Альпы.
То, что в процессе преодоления биопрепятствия бабули невежливо наступали на различные части живого тела своими маленькими ботиночками, тело ни фига не волновало. Оно просто хрюкало со всех отверстий и, перевернувшись на бок, продолжало сиесту.
Молодежь, тоже, кстати, весьма толерантная в этом плане, изредка любила поглумиться над павшим воином. То фантик ему в ноздрю засунет, то ботинки на руки наденет, то подстрижет забавно под пуделька. В общем, такие вот милые и нечленовредительские штучки.
Каюсь, иногда я с удовольствием наблюдал, как свершался очередной глум над этой биомассой.
И вот… Кто-то в подъезде затеял ремонт и выволок в коридор ванну. Древнее чугунное корыто свирепо стояло у стенки и всем своим видом символизировало незыблемость чугунолитейного производства.
Хозяин этого чудища, дабы не кряхтеть под ним, волоча к лифту, откуда-то притащил тележку на четырех колесиках размером как раз с ванну, намереваясь посредством этой самоходной конструкции без особых напрягов телепортировать моечный аксессуар до лифта.
А вечером случилось страшное. Традиционно не дойдя пары шагов до своей квартиры, пал сном в жопу храбрых соседушка. Но в этот раз пал он весьма комфортно: немного покрутившись на боку и покряхтев, он с удобством устроился на тележке, подложив под голову руку.
Пятеро молодых гуманоидов, видимо возвращавшихся после уроков, вошли в коридор как раз передо мной. Я аж закурил, глядя на то, что они собираются сделать.
Эти пять идиотов подняли ванну и накрыли ею спящее тело. И еще, блин, ножки ему подогнули, чтобы, значит, краем ванны не прищемить. Слышно было, как под толстостенной чугунякой тело завозилось, пытаясь принять удобную позу.
Несмотря на то что тело соседа было весьма компактное по жизни, устроиться под тесной ванной оно не могло.
— ГДЕ Я?!?! — глухо донеслось из-под чугуна.
Вместо ответа детишки молча и сосредоточенно покатили тележку с чугунным саркофагом по коридору, наращивая скорость. Колеса грохотали по досчатому полу так, что казалось, будто черти волокут грешника прямо в эпицентр ада.
— КУДА МЕНЯ?!?! — спросила чугунина дрожащим голосом.
— Куда-а-а-а-а на-а-адо-о-о-о… — нагнувшись к ванне, провыл в слив замогильным голосом один из поколения next.
Не скрою, я, старый идиот, скакал рядом, дабы не упустить ни нюанса этого шоу.
— ЗАЧЕМ МЕНЯ?!?! — заголосила ванна.
Глухие удары показали, что кто-то пытается выбраться на волю, но сидевший сверху серьезный жирнотелый юноша делал эту затею нереализуемой.
— ЗА ЧТО МЕНЯ?!?! — риторически спросила ванна и замолчала. Но через секунду раздалось: — Господи! Да чтобы я еще раз!.. Да ни в жисть!!! Если ты меня слышишь… Куда вы меня тащите?! Я не хочу!!!
Ребятки, достигнув конца коридора, развернули снаряд и, многозубо улыбаясь, покатили его в противоположном направлении, видимо, мстя кому-то за поражение на бобслейной трассе.
Я смотрел на приближающуюся ко мне колесницу ужаса и страданий… Полный вселенского кошмара и непонимания глаз смотрел через дырку аварийного слива, неотвратимо приближался и как будто бы хотел мне что-то сказать очень важное. В нем отражались все те кошмары и ужасы, которые на протяжении тысячелетий придумывало себе человечество.
Сия конструкция стала резко напоминать батискаф и смелого подводника, смотрящего через иллюминатор и увидевшего живую голую жопу на глубине две тысячи метров.
Я присел на корточки и ласково улыбнулся приближающемуся глазу. Глаз дернулся и, моргнув раз десять за секунду, спросил: «Мужик, а ты кто?!»
Глаз в чугунном саркофаге пролетел мимо меня и горестно вскричал: «Мужи-и-ик!!! Чё ваще происходи-и-и-и-ит?!?!»
Ну что я мог ему ответить? То, что происходило, очень напоминало весьма радикальный, но действенный способ излечения от алкогольной зависимости.
Молодые глумеры, гогоча, как недоумки на концерте «Аншлага», и не подозревали, что в данный момент искореняют пагубную историческую русскую привычку. И что вот именно сейчас вместе со стремительно выветривающимися парами алкоголя в мозг соседа титановым шурупом проникала не лишенная здравого смысла идея, заключающаяся в том, что: «Господи! Если все это когда-нибудь закончится, то брошу пить. Господи».
…После ухода ребятишек-шалунов он еще минут несколько тихонько сидел под ванной, потом с кряхтением, переворачивающим душу, сбросил с себя чугунные доспехи и стремительным бегом ломанулся в свою квартиру.
P.S. Уже неделю не видел соседа, спящего в коридоре. Волнуюсь.
Прудик
Я, конечно, не рыбак. То есть рыбак, но не оголтелый фанат вынимания рыбы из среды ее обитания. Так, под настроение…
И в детстве, когда я еще не знал страшного слова «спиннинг», я рыбачил на удочку. Наверное, многие видели в фильмах ребятню, сидящую на берегу речки с закатанными до колен штанами. Картина один в один с моим детством, за исключением того, что вместо речки присутствовал пруд. Иногда, проснувшись рано утром на даче, я собирал свои нехитрые рыбацкие принадлежности и на велосипеде ехал с друзьями на этот прудик. Там мы чинно рассаживались на бережок, засовывали в попу червяку крючок и закидывали его в воду. Червяк на крючке извивался и радовался скорой встрече с водными обитателями.
Но существовал небольшой нюанс — ихтиофауна нашего водоема была бедна рыбой, но богата всеми остальными тварями. Там мирно жило семейство крикливых лягушек, по соседству обитали саркастического вида тритоны, плавали какие-то гуттаперчевые змейки. По ровной поверхности пруда, на зависть Плющенко, удивляя скоростью и техникой, скользили водомерки. В середине пруда, где-то глубоко под водой, кто-то периодически отчаянно пердел, отчего на поверхности воды вздувались разнокалиберные пузырьки. Нас это
