Девочка торопливо поднялась в салон, и Грейс оставалось лишь пробурчать себе под нос насчет кое-кого, кто стесняется обнять мать, но обязательно прибегает под мамино крылышко, испугавшись ночью. Макс обнял маму, но коротко и с заметной неохотой, протопал по ступенькам, и дверь с громким воздушным выдохом закрылась, словно проглотив мальчишку.
Грейс как щитком прикрыла глаза от солнца ладонью и привычно провожала автобус взглядом, пока он не свернул на Брайден-роуд. Даже сейчас, спустя столько времени, ей страшно хотелось кинуться в «сааб» и поехать следом, просто чтобы убедиться, что эта непрочная коробка из желтой жести довезет детей до школы в целости.
Что же случилось с Джеком?
Она пошла было в дом, но при мысли о Джеке свернула к «саабу», припустила бегом, быстро села за руль, и машина сорвалась с места. Автобус она нагнала на Хайтс-роуд и ехала за ним до школы Бильярд. Въехав на парковку, она дождалась, пока из автобуса вышли Эмма и Макс, сгорбившись под тяжестью ранцев, и смотрела им вслед, едва сдерживая знакомую нестерпимую нежность. Грейс подождала, пока они пройдут по дорожке к крыльцу, поднимутся и исчезнут за школьными дверями.
И тут, впервые за все это время, она заплакала.
Грейс ожидала, что полицейские будут в штатском и приедут непременно вдвоем. Один окажется суровым и резким опытным служакой, другой — молодым и симпатичным агентом, так всегда показывают в фильмах. Однако местный коп приехал один, в форме патрульного и на соответствующей машине.
Он представился как Дейли и действительно оказался молодым. Даже очень молодым, с редкими прыщами на лоснящихся, пухлых, как у младенца, щеках. Он, видимо, много качался в спортзале — края коротких рукавов рубашки перетягивали раздутые бицепсы. Дейли держался с вынимающим душу терпением и изъяснялся монотонной скороговоркой сельского блюстителя порядка, втолковывающего первоклашкам правила безопасной езды на велосипеде.
Он приехал через десять минут после звонка по обычному — не экстренному — номеру вызова полиции. Вообще, как сказал ей диспетчер, по таким случаям они приглашают в отделение и просят заполнить форму заявления, но Дейли случайно оказался в том районе и смог заехать по пути. Грейс опять повезло.
Присев у кофейного столика, полицейский достал чистый бланк анкеты, щелкнул кнопкой ручки и начал задавать вопросы.
— Имя пропавшего?
— Джон Лоусон. Но все зовут его Джек.
— Адрес и телефон?
Грейс продиктовала.
— Место рождения?
— Лос-Анджелес, Калифорния.
Полицейского интересовали рост, вес, цвет глаз и волос, пол (ей-богу, он спросил пол Джона Лоусона), наличие шрамов, родинок, татуировок и возможное местонахождение.
— Я не знаю, — сказала Грейс. — Поэтому и позвонила в полицию.
Дейли кивнул.
— Ну, он у вас мужчина совершеннолетний…
— Что?
— Я говорю, он взрослый.
— Разумеется.
— Это усложняет дело.
— Почему?
— У нас новый порядок заведения дел о пропавших, буквально пару недель назад ввели.
— Извините, я ничего не понимаю…
Дейли театрально вздохнул.
— Чтобы занести кого-то в разыскную базу данных, нужно, чтобы человек подходил по ряду критериев. — Коп пододвинул к себе другой листок бумаги. — Ваш муж инвалид?
— Нет.
— Он в опасности?
— Что вы имеете в виду?
Дейли прочитал с листа:
— «Лицо, достигшее совершеннолетия, которое считается пропавшим или находится в обществе другого человека в обстоятельствах, указывающих, что его/ее безопасность под угрозой».
— Не знаю, я же вам говорю, он уехал сегодня ночью и…
— Значит, нет, — заключил Дейли, просматривая листок до конца. — Пункт номер три. Удержание против воли. Похищение или насильственный увоз.
— Не знаю.
— Понятно. Пункт номер четыре. Жертва катастрофы — ну, там, пожар, падение самолета…
— Нет.
— И последняя категория — несовершеннолетние… Это мы уже обсудили. — Он опустил листок. — Вот в этом и дело. Нельзя объявить человека в розыск, если он не подходит ни под одну из этих категорий.
— Значит, если кто-то пропадает, вы ничего не делаете?
— Я бы так не говорил, мэм.
— А как бы вы сказали?
— У нас нет доказательств, что произошло нечто противозаконное. Если мы получим какие-нибудь доказательства, немедленно заведем дело и начнем расследование.
— Еще раз: значит, сейчас вы ничего предпринимать не станете?
Отложив ручку, Дейли подался вперед, упираясь локтями о колени, и шумно вздохнул:
— Могу я говорить с вами откровенно, миссис Лоусон?
— Будьте так любезны.
— В большинстве подобных случаев — я бы даже сказал, в девяноста девяти из ста — муж просто загулял. Наверняка имеется любовница. Мужчина сам не хочет, чтобы его нашли.
— Уверяю вас, здесь совершенно другое дело…
Дейли кивнул:
— И в девяноста девяти случаях из ста именно эту фразу мы слышим от супруги.
Снисходительный тон понемногу вывел Грейс из себя. Ей и без того неловко было откровенничать с таким сопляком. Она о многом умалчивала, словно боясь, что, если расскажет правду, предаст Джека. Да и как бы это прозвучало? «Понимаете, я нашла странное фото в пачке наших снимков, полученных в фотоателье, мы снимались в яблоневом саду в Честере, а Джек сказал — это не он, снимок действительно старый, ничего не разглядишь, а потом муж ушел из дома, ничего не объяснив…»
— Миссис Лоусон?
— Да?
— Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да. Что у меня не происшествие, а готовый анекдот — муж завел любовницу, а жена пытается с полицией вернуть его в лоно семьи. Вы это пытаетесь сказать?
Дейли не обиделся.
— Пожалуйста, поймите нас правильно. Мы не можем начать поиски, пока не получим доказательств, что совершено преступление. Таковы правила, установленные НИЭКЦ. — Он указал на листок бумаги и расшифровал с большим пиететом: — Национальным информационным экспертно-криминалистическим центром.
Грейс с трудом сдержалась, чтобы не сказать лишнего.
— Даже если найдем вашего мужа, мы не сообщим вам о его местонахождении. У нас свободная страна, а он совершеннолетний. Мы не можем насильно вернуть его домой.
— Я в курсе.
— Но мы можем сделать кое-какие запросы, осторожно навести справки…
— Великолепно.
