Она печально усмехнулась в ответ:
– Нет.
– Тогда что это означает?
– Я ведь уже говорила. Я бы скорее умерла, чем стала тебе лгать. – Оливия резко развернулась к нему. – Это я. Я была Кэндес Поттер.
Глава 36
Вернувшись в прокуратуру, Лорен Мьюз застала у себя в кабинете Билла Донована, одного из технических экспертов, который ездил с обыском в контору Сингл Шейкер. Он вольготно расположился в кресле, закинув ноги на стол, а руки за голову.
– Тебе удобно? – насмешливо спросила Лорен.
– О да, – широко улыбнулся он.
– Верю. Вид такой довольный, как у кота, слопавшего пресловутую канарейку.
Улыбка не сходила с его лица.
– Ну, насчет слова «пресловутый» мог бы поспорить. Но в целом да!
– Так в чем дело?
Не вынимая рук из-за головы, Билл Донован кивком указал на ноутбук на столе:
– Посмотри сама.
– В ноутбуке?
– Да.
Лорен шевельнула «мышкой». Темный экран ожил, и на нем появилось изображение Чарлза Тэлли крупным планом. Мужчина с иссиня-черными волосами и гаденькой усмешкой заполнил собой весь экран. Одна рука поднята.
– Это из компьютера Сингл Шейкер?
– Да. Она скачала изображение с мобильника.
– Хорошая работа.
– Подожди.
– Что-нибудь еще?
– Ты еще, можно сказать, не видела самого главного.
– Чего же? – спросила Лорен.
– Нажми кнопку со стрелкой. Там, справа.
Лорен повиновалась. На экране появилось слегка дергающееся изображение. Видеофильм. Из ванной комнаты вышла женщина в платиновом парике, приблизилась к постели. Когда фильм закончился, Донован спросил:
– Ну и какие будут комментарии?
– Лишь один.
– Выкладывай! – Билл протянул ей ладонь.
Лорен с размаху хлопнула по ней:
– Отлично!
Глава 37
– Это произошло через год после нашего знакомства, – промолвила Оливия.
Она стояла посреди комнаты. Бледные щеки порозовели. Спина выпрямилась. Казалось, Оливия набирает силы, рассказывая ему все это. Мэтт старался не перебивать. Ловил каждое ее слово.
– Мне было восемнадцать, я находилась в Лас-Вегасе уже два года. Многие наши девушки жили в старых трейлерах. Управляющий клубом, сущий мерзавец, Клайд Рэнгор являлся хозяином земельного участка площадью в два акра в миле от автодороги. Просто кусок пустыни, и все. Он обнес участок металлической сеткой, привез туда три или четыре трейлера, сущие развалюхи. Девушки появлялись и исчезали, но в то время я делила это убогое жилище еще с двумя. Одна была новенькая, Кассандра Мидоуз. Лет шестнадцати-семнадцати. Вторую звали Кимми Дейл. В тот день Кимми отправилась на гастроли. Клайд посылал нас в такие путешествия. Мы объезжали маленькие городки, давали по три представления в день. Ему это приносило неплохой доход. Нам тоже перепадало, в виде чаевых, однако большую часть он забирал себе.
Мэтт никак не мог прийти в себя от услышанного. Сердце разрывалось от боли.
– Сколько тебе было, когда ты начала? – спросил он.
– Шестнадцать.
– И все же не понимаю… Ведь ты была несовершеннолетней.
– У Клайда имелись связи. Уж не знаю, каким образом, он находил и забирал девушек из сиротских приютов в Айдахо.
– Так ты оттуда?
Оливия кивнула.
– И в соседних штатах у него тоже были связи. В Оклахоме. А Кассандра, кажется, была из Канзаса. Девушек просто переправляли из приютов к Клайду. Он давал им фальшивые удостоверения личности и заставлял работать. Какие проблемы… Мы же знаем, до бедняков никому дела нет, ну разве что самые маленькие окружены заботой. Мы же были подростками. Одинокими, никому не нужными.
– Продолжай, – сказал Мэтт.
– У Клайда была любовница, Эмма Лимей. Своего рода мамочка для девушек. Понимаю, как это звучит, но если вдуматься, что довелось нам пережить в прошлом… мы почти верили, что она доводится нам матерью. Клайд ее бил. Страшно бил. Когда проходил мимо, она вся сжималась. Мы видели. Тогда я этого не понимала, но унижения заставили нас ощущать какое-то родство с ней. Нам с Кимми она нравилась. Мы мечтали об одном – как бы сбежать в один прекрасный день. Часто говорили об этом. Я рассказала ей и Кимми о нашей с тобой встрече. О том, что значила для меня та ночь. Они слушали. Мы понимали, что этого никогда не случится, но все равно слушали.
За дверью раздался какой-то звук. Тихий крик или плач. Оливия вздрогнула.
– Это Итон, – сказал Мэтт.
– Он часто вскрикивает во сне?
– Иногда.
Они ждали. Дом вновь погрузился в тишину.
– Однажды мне стало плохо, – продолжила Оливия. – Никаких выходных нам не полагалось, даже если заболеешь. Но тошнота была такой, что я едва стояла на ногах. Ну и потом, если девушку вдруг вырвет на сцене, это вряд ли понравится зрителям. Поскольку Клайда с Эммой в тот день не было, я договорилась с парнем на входе. И он меня отпустил. Я отправилась в Пен – так мы называли стоянку трейлеров. Было около трех часов дня. Солнце палило. Кожу жгло как огнем. – Оливия печально улыбнулась. – А знаешь, что самое странное? То есть все странно, но до меня лишь сейчас дошло.
– Что?
– Степень вероятности. Тонкая грань, которая меняет все. Маленькие «если» превращаются в большие и значимые. Ну, уж тебе-то это известно лучше, чем кому бы то ни было. Если бы ты сразу тогда поехал домой. Если бы Дафф не разлил пиво. В общем, ты понимаешь.
– Да.
– Примерно то же произошло и здесь. Если бы я тогда не заболела, вышла бы танцевать, как обычно. За тем, пожалуй, исключением, что в моем случае разные люди толковали бы это по-разному. Но маленькое «если» спасло мне тогда жизнь.
Теперь Оливия стояла у двери и разглядывала круглую медную ручку с таким видом, точно собиралась
