что-то подобное в последний раз.
Медэксперт закончил объяснения и снял простыню.
Увидев лицо Шейлы, Нил Роджерс отшатнулся, как будто получил удар. Его глаза закатились, и он закричал. Эдне вспомнился крик койота, который чувствует надвигающийся шторм. И она поняла, что чуда в последнюю минуту не случится… Собравшись с силами, Эдна взглянула на дочь. Невольно протянула руку, повинуясь неистребимой материнской потребности утешить, но тут же, опомнившись, отдернула. Она продолжала смотреть, пока взгляд ее не затуманился и лицо Шейлы не начало меняться, становясь все моложе и моложе. Перед ней снова лежал младенец, ее девочка, у которой все впереди и которой еще можно помочь прожить жизнь по-другому… И тогда Эдна Роджерс заплакала.
Глава 20
– Что у вас с носом? – спросил Пистилло.
Мы снова разговаривали в его офисе. Крест остался в приемной. Только сейчас, во время второго визита, я заметил, что кресло за письменным столом, в котором сидел Пистилло, несколько выше моего. Очевидно, в целях устрашения. Клаудия Фишер, тогда приезжавшая в «Дом Завета», стояла позади меня, скрестив руки на груди.
– Посмотрели бы вы на моего противника, – улыбнулся я.
– Вы подрались?
– Нет, упал.
Пистилло был озадачен, но развивать тему дальше не стал.
– Мы бы хотели, чтобы вы изложили нам все еще раз, – сказал он, положив ладони на стол.
– Что именно?
– Как исчезла Шейла Роджерс.
– Вы нашли ее?
– Давайте по порядку. – Он кашлянул в кулак. – В котором часу Шейла Роджерс покинула вашу квартиру?
– А что?
– Мистер Клайн, пожалуйста, помогите нам.
– Я полагаю, она ушла около пяти утра.
– Вы в этом уверены?
– Я сказал «полагаю».
– А почему вы не уверены?
– Я спал. Мне показалось, что я слышал, как она ушла.
– В пять?
– Да.
– Вы посмотрели на часы?
– Вы что, серьезно? Я не знаю.
– А как еще вы могли узнать, что это было в пять часов?
– У меня потрясающее чувство времени. Давайте дальше.
Он кивнул и поерзал в кресле.
– Мисс Роджерс оставила вам записку, верно?
– Да.
– Где была записка?
– В смысле – где в квартире?
– Да.
– А какая разница?
Он выдал самую снисходительную из своих улыбок.
– Пожалуйста…
– На кухонном столе. Стол из термостойкого пластика, если это вам поможет.
– Что было в записке, дословно?
– Это личное.
– Мистер Клайн…
Я вздохнул. Какой смысл собачиться?
– Она написала, что будет всегда меня любить.
– И больше ничего?
– Все.
– Только то, что она будет вас любить?
– Точно.
– Вы сохранили записку?
– Да.
– Я могу посмотреть?
– А я могу узнать, зачем вы меня позвали?
Пистилло выпрямился.
– После того, как вы с мисс Роджерс покинули дом вашего отца, вы поехали прямо к вам на квартиру?
Перемена темы сбила меня с толку.
– О чем это вы?
– Вы ведь были вместе на похоронах матери, так?
– Да.
– А потом вы с Шейлой Роджерс вернулись в вашу квартиру. Вы нам так сказали, верно?
– Да, я так и сказал.
– И это правда?
– Да.
– По пути вы где-нибудь останавливались?
– Нет.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Подтвердить, что мы не останавливались?
– Что вы вернулись в квартиру и провели там остаток вечера.
– Зачем кому-то это подтверждать?
– Пожалуйста, мистер Клайн…
– Я не знаю, может кто-нибудь это подтвердить или нет.
– Вы разговаривали с кем-нибудь?
– Нет.
– Может быть, вас видели соседи?
– Не знаю. – Я оглянулся на Клаудию Фишер. – А почему бы вам не прочесать округу? Вы ведь замечательно умеете это делать.
– Что Шейла Роджерс делала в Нью-Мексико?
Я снова повернулся к нему.
– Я не слышал, чтобы она там была.
– Разве она вам не говорила?
– Мне ничего об этом не известно.
– А вы, мистер Клайн?
– Я – что?
– У вас есть знакомые в Нью-Мексико?
– Я даже не знаю, как доехать до Санта-Фе.
– У нас есть список ваших телефонных разговоров за последнее время.
