холодильника, увешанную фотографиями.
– Потому что вы хотели во что бы то ни стало вернуть Кена, – ответил я на свой собственный вопрос. – Он был единственным, кто мог выдать вам Макгуэйна. Будь Кен просто свидетелем, никто особо и не суетился бы. Не было бы ни прессы, ни телевидения, ни международного розыска. Но раз он убил девушку в ее собственном доме, тогда совсем другое дело. Мальчик из богатого пригорода сбился с пути. Все стоят на ушах! И соответственно ему намного труднее скрываться.
Пистилло молча рассматривал свои ладони.
– Я прав, не так ли?
Он медленно поднял на меня взгляд.
– Ваш брат заключил с нами сделку, – холодно сказал он. – Убежав, он нарушил ее условия.
– Разве это дает вам право лгать?
– Это дает нам право охотиться на него любыми методами.
Меня начало трясти.
– А на его семью наплевать?
– Это не мои проблемы.
– Вы понимаете, что сделали с нами?
– Знаете что, Уилл? Мне и в самом деле наплевать! Вы говорите, что страдали? Так поглядите в глаза моей сестре и ее детям!
– И все равно это несправедливо…
Пистилло стукнул ладонью по столу:
– Не надо говорить мне о справедливости! Моя сестра стала невинной жертвой…
– Так же, как и моя мать! – перебил я.
– Нет! – Он снова ударил по столу, на этот раз кулаком, и грозно направил на меня палец. – Между ними большая разница, зарубите себе на носу! Вик был полицейским и погиб при исполнении обязанностей. У него не было выбора, и он не мог избавить свою семью от страданий. А ваш брат выбрал бегство – это было его собственным решением. И если от этого пострадала ваша семья, вините только его!
– Но вы сами вынудили его бежать, – упрямо возразил я. – Кто-то пытается добраться до него, а вы делаете его убийцей и таким образом вынуждаете еще глубже уйти в подполье.
– Это его выбор, а не мой.
– Вы хотели помочь своей семье и для этого пожертвовали моей.
Пистилло в бешенстве отшвырнул стакан. Чай вылился на меня, а стакан упал на пол и разлетелся вдребезги.
– Не смейте сравнивать проблемы вашей семьи с тем, через что прошла моя сестра! Не смейте!
Наши глаза встретились. Спорить с ним было бесполезно. Тем более, что я не мог знать, насколько Пистилло искажает правду. Так или иначе, мне требовалась информация, а конфликт с ФБР только все испортит. Слишком много вопросов остались пока невыясненными.
Дверь открылась, и в кухню заглянула Клаудия Фишер, прибежавшая на шум. Пистилло жестом успокоил ее. Он снова уселся за стол. Фишер осмотрелась и исчезла.
Пистилло все еще тяжело дышал.
– И что произошло потом?
Он поднял глаза:
– Вы не догадались?
– Нет.
– Фактически нам просто повезло. Один из наших агентов был во время отпуска в Стокгольме. Счастливый случай.
– О чем вы?
– Наш агент встретил вашего брата на улице.
Я растерянно заморгал.
– Постойте, когда это было?
Пистилло быстро подсчитал в уме.
– Четыре месяца назад.
– И Кен скрылся?
– Нет, черт побери! Агент не стал рисковать и взял его тут же, на месте.
Пистилло сцепил пальцы рук и наклонился ко мне.
– Мы поймали его, – сказал он тихо, почти шепотом. – Поймали вашего брата и привезли сюда.
Глава 45
Филипп Макгуэйн плеснул в бокал коньяку.
Тело молодого юриста Кромвелла уже исчезло. Джошуа Форд лежал на полу ничком, раскинув руки, как медвежья шкура. Он был жив и даже в сознании, но не шевелился.
Макгуэйн передал бокал Призраку. Они сидели за столом. Макгуэйн сделал большой глоток, Асселта держал свой бокал в ладонях и улыбался.
– Ты что? – спросил Макгуэйн.
– Хороший коньяк.
– Да.
Призрак разглядывал янтарную жидкость.
– Я вспомнил, как мы тогда болтались по лесу за холмом Райкера и пили самое дешевое пиво, какое только могли найти. Помнишь, Филипп?
– «Шлиц» и «Старый Милуоки», – кивнул Макгуэйн.
– Ага.
– У Кена был какой-то дружок в оптовом магазине спиртного. Он так и не признался, кто это.
– Добрые старые времена, – вздохнул Призрак.
Макгуэйн поднял бокал:
– Наше время лучше.
– Ты думаешь? – Асселта отхлебнул немного из бокала, потом закрыл глаза и проглотил. – Ты знаком с теорией, по которой каждый твой новый выбор создает два альтернативных мира?
– Да.
– Я иногда думаю: существуют такие миры, в которых мы с тобой другие, или нам в любом случае предназначено быть здесь, вместе?
Макгуэйн ухмыльнулся:
– Ты, случайно, не воспылал ко мне нежными чувствами, Джон?
– Пока не похоже. Просто бывают моменты, когда мне кажется, что все в нашей жизни могло быть по-другому.
– Тебе нравится делать людям больно, Джон.
– Нравится.
– Ты всегда получал от этого удовольствие.
Призрак задумался.
– Нет, не всегда. Но главный вопрос – почему?
– Почему тебе нравится делать людям больно?
– Не просто делать больно… Мне нравится, когда они умирают в мучениях. Я предпочитаю душить. Пуля или нож – слишком быстро. А тут они в буквальном смысле слова испускают дух, мечтая о глотке живительного кислорода. Борются за последний вдох, бьются и умирают в муках. А я все это наблюдаю. Близко-близко…
– Боже мой! – Макгуэйн поставил бокал на стол. – С тобой, должно быть, не соскучишься на вечеринках, Джон.
– Еще бы! – Затем, помрачнев, Призрак добавил: – Но почему мне это нравится, Филипп? Что
