— Наш Джил?
— Да.
— Он был жив все эти годы?
— Вероятно.
Люси покачала головой.
— Ты сказал его родителям?
— Полиция привезла их на опознание.
— Что они сказали?
— Они сказали, это не Джил. Джил умер двадцать лет назад.
Люси откинулась на спинку стула.
— Ну и ну. — Она забарабанила пальцами по нижней губе. Эту ее привычку я помнил по летнему лагерю. — И что Джил делал все это время?
— Подожди, ты не собираешься спросить меня, откуда такая уверенность, что это он?
— Разумеется, ты уверен. Иначе не опознал бы его. А родители Джила или солгали, или, что более вероятно, не узнали его.
— Да.
— А что думаешь ты?
— Точно сказать не могу, но склоняюсь к тому, что они солгали.
— Мы должны встретиться с ними.
— Мы?
— Да. Что еще ты узнал о Джиле?
— Не много. — Я уселся поудобнее. — А что случилось с тобой?
— Мои студенты писали анонимные сочинения. И в одном достаточно точно излагались события той ночи.
Я подумал, что ослышался:
— В студенческом сочинении?!
— Да. Многое соответствовало действительности. Как мы пошли в лес. Как стали обниматься. Как услышали крики.
— И это написал в сочинении один из твоих студентов? — Я все еще не понимал.
— Да.
— И ты понятия не имеешь, кто именно?
— Да.
Я задумался.
— Кому известна твоя настоящая фамилия?
— Точно сказать не могу. Но я сменила ее официально. Выяснить не так уж и трудно.
— И когда ты получила это сочинение?
— В понедельник.
— То есть на следующий день после убийства Джила.
Мы вновь помолчали, обдумывая новую информацию.
— Сочинение у тебя здесь?
— Я сделала тебе копию.
Через стол она протянула мне несколько листков. Я прочитал текст. Прошлое вернулось. Я стал тем самым загадочным П. Положив листки на стол, посмотрел на Люси:
— Все было не так.
— Знаю.
— Но близко к тому.
Она молча кивнула.
— Я встретился с одной молодой женщиной, которая знала Джила. Она сказала, что подслушала, как он говорил о нас. Он утверждал, что мы солгали.
Люси задумалась. Потом повернулась на стуле. Теперь я видел ее профиль.
— Мы и солгали.
— Но только по мелочам.
— Мы занимались любовью, когда их убивали.
Я ничего не ответил. Вновь мысленно отделил одно от другого. Именно так мне удалось это пережить. Если бы не отделял, помнил бы на суде, что в ту ночь был дежурным вожатым, что мне не следовало уходить в лес с моей подружкой, что мне поручили охранять лагерь. И если бы проявил должную ответственность, если бы вел себя как положено, мне бы не пришлось говорить, что я пересчитал всех отдыхающих в лагере по головам, хотя этого не сделал. И утром мне не пришлось бы лгать. Мы бы узнали, что кто-то ушел из лагеря еще ночью, а не утром. Действуй я согласно инструкции, которой пренебрег, мою сестру, возможно, и не убили бы.
— Мы были детьми, Коуп, — донесся до меня голос Люси.
Мне ее слова облегчения не принесли.
— Они бы ушли в лес, даже если бы нас там не было.
«Может, и нет», — подумал я. Оставаясь в лагере, я мог бы заметить их исчезновение, обходя домики. Но я сам ушел в лес и хорошо провел время со своей подружкой. А утром подумал, после того как обнаружилось, что их нет, — они просто решили поразвлечься. Джил встречался с Марго, хотя вроде бы отношения у них разладились. Моя сестра встречалась с Дугом Биллингэмом, хотя ничего серьезного не намечалось.
Вот я и солгал. Сказал, что проверял домики и видел, что все спят. Потому что я не осознавал опасности. Сказал, что всю ночь был один, и упорно держался за эту ложь, поскольку хотел выгородить Люси. Разве это странно? Я же не знал, что произошло на самом деле. Вот и солгал. И лишь после того как нашли тело Марго, признался во многом, но не во всем. Сказал, что пренебрег обязанностями дежурного, но про Люси все равно не упомянул. А потом уже боялся сказать всю правду. Меня и так подозревали. Я до сих пор помню скептический взгляд шерифа Лоуэлла.
Но разве имело значение, один я был в лесу или с кем-то? В любом случае лагерь я не охранял.
Во время судебного разбирательства защита Айры Силверстайна попыталась переложить часть вины на меня. Мужскую часть лагеря составляли двенадцать домиков. Даже если бы я дежурил как положено, проскользнуть мимо меня не составило бы труда. Системы охраны как таковой не существовало. Что правда, то правда. И юридически никакой вины на мне быть не могло.
Юридически.
— Мой отец потом возвращался в те леса, — признался я.
Она молча повернулась ко мне. Я пояснил:
— Копал землю.
— Зачем?
— Искал тело сестры. Нам говорил, что едет на рыбалку. Но я знал. Он делал это два года.
— Что заставило его остановиться?
— Моя мать бросила нас. Думаю, он решил, что навязчивая идея обходится ему слишком дорого, поэтому нанимал частных детективов. Звонил давним друзьям. Но землю больше не копал.
Я посмотрел на стол Люси. Там царил беспорядок. Наваленные бумаги. Раскрытые учебники.
— Иногда такая проблема возникает, если не найдено тело. — Я пожал плечами. — Как понимаю, ты изучала что-то подобное — этапы горя.
— Да, — кивнула она. — Первый этап — отрицание.
— Именно. Собственно, мы его так и не прошли.
— Нет тела, следовательно, отрицание. Требуются доказательства, чтобы двинуться дальше.
— Моему отцу они действительно требовались. Я же не сомневался, что Уэйн ее убил. Но потом я увидел, что мой отец не отступает.
— И это заставило тебя усомниться.
— Скажем так, я уже не верил в ее смерть на все сто процентов.
— А твоя мать?
