— Ты что, свихнулся? Нашел о чем просить!
— Погоди, это еще не все! Жертвой был Александр Кросс.
— Сын сенатора?
— Именно.
— Черт побери, зачем тебе понадобилось его дело?
— Объясню при встрече.
— Меня спросят, зачем и почему.
— Придумай что-нибудь.
— Ну ладно, ладно! Во сколько приедешь?
— Около часа. Я позвоню.
— Майрон, будешь мне должен, по-крупному должен.
— Я же обещал сводить тебя на обед!
Вот и выезд номер шесть. Плата за пользование дорогой почти четыре доллара. Так и подмывало заплатить пошлину и за сине-зеленый «кадиллак», но четыре доллара — жест слишком широкий.
— Мне просто хотелось проехать по магистрали, а не покупать ее, — уточнил Болитар, передавая деньги контролеру.
В ответ ни тени сочувствующей улыбки. Ну вот, начал жаловаться на дорожную пошлину… Потихоньку становишься похожим на своего отца. Это первый признак, а потом, не успев оглянуться, начнешь шипеть на тех, кто включает термостат: мол, электроэнергию нужно экономить.
Дорога в самый шикарный район Филадельфии заняла часа два. В Глэдвине обитают старые состоятельные семьи — те, что ведут родословную со времен первых колонистов. Родословные здесь не менее важны, чем кредитная история.
Дом, в котором выросла Валери Симпсон, поражал роскошью и величием, но уже начал ветшать. Лужайка смотрелась не слишком аккуратно, кустарник в последнее время не стригли, на стенах кое-где облупилась краска, а плющ из нежных побегов превратился в толстый ковер.
Тем не менее поместье казалось огромным. Болитар припарковал свой «форд» так далеко, что чуть было не собрался ехать к дому на рейсовом автобусе. А из парадной двери навстречу вышли детектив Димонт и юный Крински.
Потрясенный до глубины души, Димонт совсем не обрадовался встрече.
— Черт побери, что ты здесь делаешь? — рявкнул он.
— Не знаешь, что стало с группой «Мотель»? — поинтересовался спортивный агент.
— С чем?
— Да, короткая у людей память…
— Болитар, еще раз спрашиваю: что тебе здесь нужно?
— Вчера ты забыл в моем доме трусы, — отозвался Майрон. — Точнее, боксеры, размер тридцать восемь, белые с розовыми кроликами.
Димонт побагровел. Большинство копов — гомофобы, и лучший способ их поддеть — воспользоваться этим недостатком.
— Ты, идиот, не смей играть с моим делом в чертовых мальчишек Харди![12] И психопату яппи передай!
Крински подобострастно захохотал: психопат яппи — вот умора! Старик Ролли удачных прозвищ не забывает.
— Хотя не важно. Дело-то почти закрыто.
— Значит, смогу сказать «я так и знал».
— Скорее обрадуешься, что твой клиент больше не считается главным подозреваемым.
— Конечно, — кивнул Майрон, — вакантное место занял сталкер Роджер Куинси.
Димонт тотчас помрачнел.
— А тебе откуда известно?
— Ну, я же все вижу, все знаю!
— Из этого еще не вытекает, что твой парень чист как стекло. Он точно что-то утаивает, и все это понимают: я, ты и даже Крински. — Крински тут же кивнул, юный мистер Подлиза! — Мы выяснили: звездный теннисист трахался с Валери. Да, да, связь на стороне!
— У тебя есть доказательства?
— Зачем? Мне нужен убийца, а не любовник.
— Ролли, ты просто поэт.
— Да иди ты со своими приколами! Нам некогда.
Копы прошли мимо, и Майрон помахал рукой.
— Приятно было поболтать, Крински.
Болитар позвонил в дверь. Не звонок, а оркестр, играл симфонию Чайковского или что-то в этом роде. Открыл мужчина лет тридцати в розовой хлопковой рубашке от Ральфа Лорена. На подбородке большая ямочка, волосы иссиня-черные, как у Супермена.
— Слушаю вас!
— Я хотел бы увидеть миссис ван Слайк.
Мать Валери вышла замуж во второй раз.
— Сейчас неподходящее время.
— Мне назначено.
— Похоже, вы не расслышали, — проговорил брюнет, надменно растягивая слова, совсем как Уин. — Сейчас неподходящее время.
— Пожалуйста, передайте миссис ван Слайк: пришел Майрон Болитар, — не сдавался спортивный агент. — Она меня ждет, ей звонил Уиндзор Локвуд.
— В данный момент миссис ван Слайк никого не принимает. Вчера убили ее дочь.
— Да, я в курсе.
— Тогда должны понимать…
— Кеннет! — позвал женский голос.
— Не волнуйся, Хелен, я все улажу.
— Кеннет, кто это?
— Никто.
— Майрон Болитар! — прокричал гость.
Кеннет смерил Майрона испепеляющим взглядом, и спортивный агент с трудом сдержался, чтобы не показать язык.
В холл вышла женщина. Вся в черном. Глаза красные, а под ними такие же красные круги. Очень привлекательная, хотя Майрон рискнул предположить, что двадцать четыре часа назад она была еще привлекательнее. На вид Хелен за сорок, волосы светлые, чуть тронутые краской и аккуратно уложенные. Воплощение элегантности, ничего вызывающего.
— Мистер Болитар, пожалуйста, проходите.
— Хелен, — вмешался Кеннет, — по-моему, идея не самая удачная.
— Все в порядке.
— Тебе нужно отдохнуть.
Женщина взяла Майрона за руку:
— Мистер Болитар, пожалуйста, простите моего мужа. Он пытается меня защитить.
«Моего мужа»? Она сказала «мужа»?
— Прошу, следуйте за мной.
Хелен провела посетителя в огромную гостиную. Над камином висел портрет мужчины с длинными баками и моржовыми усами. Внушительно и довольно устрашающе. Освещали комнату штук пять ламп, на первый взгляд неотличимых от свечей. Мебель антикварная, подобранная с безупречным вкусом, но чуть- чуть потертая. Изящный стул, на который опустился Майрон, оказался не удобнее аппарата для искусственного дыхания, да еще Кеннет ни на секунду глаз не отводил. Наверное, беспокоился за сохранность хрустальных пепельниц.
Хозяйка присела на диван; супруг, обвив руками ее плечи, застыл сзади. Получилось очень
