исправно, но у него имелся большой потенциал. Иногда ставки доходили до двух с половиной, даже трех сотен.
– Сотен тысяч? – уточнил Майрон.
– Ага. – Костолом улыбнулся. – Вы никогда не встречались с игроками, верно?
Майрон промолчал. Он не собирался рассказывать свою биографию каким-то мафиози.
– Это то же самое, что алкоголь и героин. Только еще хуже. Они не могут остановиться. Обычно люди пьют или принимают наркотики, чтобы заглушить отчаяние. Что-то похожее есть в азартных играх, но здесь вам протягивает руку сама надежда. Играя, вы всегда надеетесь. Кажется, что еще одна ставка – и жизнь изменится к лучшему. В общем, порочный круг. Пока вы надеетесь, вы играете. Но пока вы играете, вы надеетесь.
– Глубокомысленно, – заметил Уиндзор. – Но давай вернемся к Грегу Даунингу.
– Короче говоря, он перестал платить. Долги выросли до полумиллиона. Я стал давить на него. Он объяснил, что сидит на мели, но я могу не беспокоиться, поскольку он заключил рекламный контракт, который принесет ему кучу денег.
Сделка с «Форте», подумал Майрон. Теперь понятно, почему Грег изменил свое мнение насчет рекламы.
– Я спросил, когда поступят деньги. Он ответил – через шесть месяцев. Шесть месяцев? Когда на нем полмиллиона долларов и долг все растет? Я заявил, что так не годится. Он должен заплатить немедленно. Грег сказал, что у него нет денег. Тогда я попросил его о маленькой услуге.
Майрон уже понял, к чему он клонит.
– Грег срезал очки?
– Нет. Он должен был срезать очки. «Драконам» давали преимущество над «Шарлотт» в восемь очков. Даунинг мог сделать так, чтобы они выиграли с меньшим счетом.
– Он согласился?
– Разумеется. Матч был назначен на субботу. Я поставил на «Шарлотт» сто штук. Сто штук!
– А Грег не вышел на площадку, – закончил Майрон.
– Вот именно. «Драконы» выиграли с преимуществом в двенадцать очков. Я знаю, Даунинг повредил ногу. Об этом писали в газетах. Конечно, он не виноват, ему не повезло. Но поймите меня правильно. Грег обязан ответить за мой ущерб. Почему я должен платить за его травму? – Он замолчал, ожидая возражений. Все молчали. – В общем, я ждал, что Грег мне позвонит, но этого не произошло. Теперь он должен мне почти два миллиона. Думаю, ты понимаешь, Уиндзор, что в подобной ситуации я просто должен что-нибудь предпринять.
– Когда Грег платил в последний раз? – спросил Майрон.
– Давно. Точно не помню. Месяцев пять или шесть назад.
– А потом ничего?
– Да.
Беседа длилась еще несколько минут. Эсперанса, Верзила Синди, Камуфляж и Кирпичная Стена вышли из соседней комнаты. Уиндзор и Костолом вспомнили общих знакомых по боевым искусствам. Вскоре бандит и его свита удалились. Когда лифт закрылся, Синди взглянула на Эсперансу и расплылась в широкой улыбке. Затем она изобразила что-то вроде джиги. Пол в комнате затрясся.
Майрон вопросительно взглянул на Эсперансу.
– Тот большой парень, – объяснила она, – который сидел с нами в комнате.
– И что с ним?
– Он попросил у Синди телефон.
Верзила продолжала энергично отплясывать в приемной. Обитатели нижних этажей, очевидно, прятались в поисках укрытия, как в последний день Помпеи. Майрон повернулся к Уиндзору:
– Ты обратил внимание, что Грег не платил уже несколько месяцев?
Локвуд кивнул.
– Те пятьдесят тысяч долларов, которые он снял перед исчезновением, не пошли на уплату долга.
– Тогда на что они пошли?
– Видимо, на бегство.
– Значит, он готовился заранее, – заметил Болитар.
– Похоже на то.
– Убийство не случайно произошло именно в тот вечер. Трудно поверить, будто Лиз Горман по чистому совпадению умерла как в раз в тот день, когда Даунинг замыслил свое исчезновение.
– Пожалуй, – согласился Уиндзор.
– Полагаешь, Грег убил ее?
– Все указывает на это. Я уже говорил, что деньги лежали на счете, который открыл Марти Фелдер. Вероятно, мистер Фелдер знает ответ.
Верзила Синди неожиданно перестала плясать. Она обхватила за плечи Эсперансу и принялась что-то мурлыкать. Юная возлюбленная.
– Если Фелдер знал, что Грег собирается сбежать, – протянул Майрон, – почему он оставил сообщения на автоответчике?
– Чтобы сбить нас с толку. Или ему не были известны намерения Грега.
– Я ему позвоню, – пробормотал Болитар. – Попробую встретиться с ним завтра.
– Сегодня вечером у тебя игра?
– Да.
– Во сколько?
– В половине восьмого. – Майрон взглянул на часы. – Но мне надо поторапливаться, чтобы успеть поговорить с Боксом.
– Давай я тебя подкину, – предложил Уиндзор. – Я тоже хочу встретиться с мистером Арнстайном.
После их отъезда Эсперанса прослушала сообщения голосовой почты. Потом она стала убираться на своем столе. После пляски Синди две фотографии – одна с ее овчаркой Хлоей, получившей приз за лучшую породу на дог-шоу в Уэстчестере, и другая с ней самой и с Верзилой Синди, изображавших Маленькую Покахонтас и Атаманшу с победно вскинутыми поясами ЖАР в руках, – едва не попадали на пол.
Пока она разглядывала фотографии, в голове у нее вертелись слова Майрона. Он говорил про время убийства. О том, что оно совпало с бегством Даунинга. А как насчет самой Лиз Горман? Когда она приехала в Нью-Йорк? Банк в Тусоне ограбили два месяца назад, примерно столько же Горман работала в закусочной «У парка». Понятно, что женщина, скрывавшаяся от властей, хотела поскорее сбежать с места преступления, но почему она выбрала такой густонаселенный город, как Нью-Йорк?
Эсперанса долго размышляла и вскоре поняла, что зашла в тупик. Надо было найти какую-то вескую причину, почему Лиз Горман действовала именно так, а не иначе. Эсперанса старалась прикинуть, как все это можно связать с ограблением банка. Она взяла трубку и позвонила одному из близких друзей Майрона и Уиндзора в ФБР.
– Нам нужна полная информация по ограблению банка «Бригадой Ворона», – произнесла она. – Вы можете прислать копию файлов?
– Да, завтра утром.
Глава 24
Уиндзор и Майрон питали необъяснимое пристрастие к бродвейским мюзиклам. Пока они ехали в «ягуаре» Уиндзора, из стереосистемы громко звучал саундтрэк к «1776». Континентальный конгрессмен кричал: «Пусть кто-нибудь распахнет окно!» Затем следовала оживленная дискуссия, нужно открывать это самое окно («чертовски жарко в Филадельфии») или не нужно («слишком много мух»). За голосами
