– Да.
– Бокс тебя нанял? Он сам тебя нашел? Это была его идея?
Майрон ответил на все вопросы утвердительно. На лице Фелдера появилась слабая улыбка, будто он вспомнил что-нибудь забавное.
– Уверен, Бокс говорил тебе, что Грег уже проделывал это раньше.
– Да, – подтвердил Болитар.
– Тогда я не понимаю, к чему суета, – развел руками Мартин. – Спасибо за заботу, Майрон, но ты зря волнуешься.
– Ты знаешь, где он?
– Я уже говорил тебе, Майрон, поставь себя на мое место. Если бы один из твоих клиентов решил уединиться, ты бы пошел против его воли?
Болитар почувствовал фальшь.
– Смотря по обстоятельствам, – промолвил он. – Если бы у него имелись серьезные проблемы, я бы сделал все, чтобы помочь ему.
– Какие проблемы?
– Азартные игры, например. Грег должен большую сумму денег очень скверным типам. – Мартин никак не отреагировал. Майрон решил, что это даже к лучшему. На его месте любой агент, услышав про долги клиента гангстерам, подпрыгнул бы на месте. – Ты знал, что он был игроком, Мартин?
Фелдер ответил медленно, словно взвешивая каждое слово:
– Ты новичок в нашем бизнесе, Майрон. В тебе много энтузиазма, который не всегда идет на пользу делу. Да, я спортивный представитель Грега Даунинга. Это накладывает на меня определенные обязательства. Но я не занимаюсь его личной жизнью. В свободное время он или другие клиенты могут делать все, что угодно. Мы заботимся о каждом спортсмене, но не заменяем их родителей и не указываем, как им жить. Чем раньше ты это усвоишь, тем лучше.
Заметка для Бокса: Мартин знал про долги Грега.
– Почему десять дней назад Грег снял пятьдесят тысяч долларов? – спросил Майрон.
Снова никакой реакции. То ли Фелдер вообще не удивлялся ничему из того, что говорил Майрон, то ли у него была способность в совершенстве управлять лицевыми мышцами.
– Ты же знаешь, я не могу обсуждать с тобой подобное – или хотя бы подтвердить, что оно вообще имело место. – Он хлопнул себя по коленям и изобразил улыбку. – Вот что, Майрон, подумай о моем предложении. А про эту историю забудь. Рано или поздно Грег появится. Так было всегда.
– Не уверен, – возразил Болитар. – Боюсь, на сей раз у него серьезные проблемы.
– Если ты говоришь о его долгах…
Майрон покачал головой:
– Нет, не о них.
– Тогда о чем?
До сих Болитар не выяснил ничего нового. Правда, Фелдер намекнул, что ему известно о пристрастии Грега к азартным играм, но у него не было выхода. Он сообразил, что Майрону все известно. Если бы он стал это отрицать, то оказался бы либо плохим агентом, либо просто лжецом. Мартин был мастером своего дела. Он не допускал ошибок.
Майрон сменил тему:
– Зачем ты следил за женой Грега?
Фелдер заморгал:
– Что?
– «Протек инвестейшнс». Сыскное агентство, которое ты нанял. Они установили видеонаблюдение в отеле «Гленпойнт». Я хочу узнать – зачем?
Мартин удивленно поднял брови:
– Я плохо тебя понимаю, Майрон. Сначала ты говоришь, что у моего клиента крупные проблемы. Уверяешь, будто пытаешься ему помочь. А теперь выдумываешь какие-то обвинения в видеосъемке. Что это значит?
– Я действительно хочу помочь Грегу.
– Самое лучшее, что ты можешь для него сделать, – сообщить мне все, что тебе известно. Я его адвокат, Майрон. Все мои усилия направлены на то, чтобы защищать Грега, а не «Драконов» или Бокса. Ты заявил, что у него серьезные проблемы. Расскажи мне.
Майрон покачал головой:
– Сначала объясни про съемку.
– Нет.
Обычное дело. Переговоры зашли в тупик. Каждый надеется урвать свой кусок, сохранив при этом добродушный вид. Оба используют выжидательную тактику. Кто расколется первым? Майрон прикинул шансы. Во время переговоров главное – не упускать из виду, чего хочешь ты и чего хочет твой партнер. Допустим. Что ему нужно от Фелдера? Информация о пятидесяти тысячах долларов и видеопленке, может, кое-что еще. Что надо от него Фелдеру? Немного. Упомянув о серьезных проблемах, Майрон задел его любопытство. Очевидно, Мартин уже знает, о чем идет речь, но желает выяснить, что известно Болитару. Вывод: Майрону информация нужна больше. Он должен сделать первый шаг. И хватит церемониться.
– Боюсь, я не единственный, кого интересуют эти вопросы, – заметил он.
– Ты о чем?
– К тебе могут обратиться люди из убойного отдела.
Зрачки Фелдера расширились.
– Что?
– Есть один детектив, которому осталось вот столько, – Майрон почти свел вместе большой и указательный пальцы, – чтобы объявить Грега в национальный розыск.
– Детектив по расследованию убийств?
– Да.
– Но кого убили?
Майрон покачал головой:
– Сначала пленка.
Фелдер не любил, когда его брали на испуг. Он скрестил руки на груди, постучал ногой по полу и посмотрел в потолок. Мартин тянул время, взвешивая все плюсы и минусы, все «за» и «против». Майрон решил, что еще немного – и он начнет чертить графики.
– Ты никогда не работал адвокатом, Майрон?
Болитар покачал головой:
– Я поступил в адвокатуру. Не более того.
– Тебе повезло. – Фелдер вздохнул и устало махнул рукой. – Знаешь, почему люди придумывают все эти анекдоты про жуликов-адвокатов? Потому что они действительно жулики. Это не их вина. Дело в системе. Система требует мошенничества, лжи и прочих гадостей. Допустим, ты играешь в детской сборной. И вот детишкам сообщают, что никаких арбитров нет – они должны судить себя сами. Как ты считаешь, создаст ли это благоприятную среду для неэтичного поведения? По-моему, создаст. А теперь представь, что нашим крошкам говорят: вы должны победить любой ценой. Ваша единственная цель – выиграть, ради этого вы можете забыть про такие мелочи, как честная игра и спортивное товарищество. Именно так выглядит наша юридическая система, Майрон. Мы обманываем людей, прикрываясь идеалами добра и справедливости.
– Неудачное сравнение.
– Почему?
– Ты сказал про отсутствие арбитров. Но адвокаты имеют дело с судьями.
– Не обязательно. Большая часть дел улаживается еще до суда. Ты сам это знаешь. Во всяком случае, моя главная мысль верна. Система заставляет адвокатов жульничать и лгать ради интересов своих клиентов. Это цель, оправдывающая любые средства. Так работает наше правосудие.
– Потрясающая речь, – одобрил Майрон. – Но какое это имеет отношение к видеопленке?
– Самое прямое. Адвокат Эмили Даунинг солгала. Она исказила правду, причем в самой скверной,
