шестой, что делало его одним из самых крупных мастеров в Америке. Вообще Майрон в жизни не встречал человека, который дрался бы лучше, чем Уиндзор. Он изучал разные виды боевых искусств, включая бразильскую джиу-джитсу, шаолиньский кун-фу и джет-кун-до. Уиндзор являлся воплощением противоречий. С виду он смахивал на избалованного маменькиного сынка, а на деле мог заткнуть за пояс любого бойца. У него была внешность нормального здравомыслящего человека, однако и это не соответствовало истине.
– Какие планы на вечер? – поинтересовался Майрон.
Уиндзор пожал плечами:
– Пока не знаю.
– Я могу достать тебе билет на игру.
Локвуд не ответил.
– Хочешь пойти?
– Нет.
Уиндзор сел за руль своего «ягуара», завел мотор и бесшумно тронулся с места. Майрон смотрел вслед удалявшейся машине, озадаченный грубостью товарища. Правда, если перефразировать один из четырех вопросов иудейской Пасхи, – почему сегодня должно отличаться от вчера?
Он взглянул на часы. До пресс-конференции оставалось несколько часов. Вполне хватит, чтобы вернуться в офис и рассказать Эсперансе о своем новом назначении. Играть за «Драконов» – для нее это не пустой звук.
Майрон двинулся по шоссе к мосту Джорджа Вашингтона. У турникетов перед сбором пошлин не было очередей. Еще одно доказательство существования Бога. Зато на Генри-Хадсон-стрит пробка. Он свернул у пресвитерианского медицинского центра и выбрался на Риверсайд-драйв. Ни одного из «мойщиков» – бездомных бродяг, которые делают вид, будто надраивают ваши окна смесью жира, чесночного соуса и мочи, – на месте не было. Работа мэра Джулиани, решил Болитар. Вместо них между автомашинами сновали латиноамериканцы, продававшие цветы и что-то похожее на цветной картон. Майрон однажды спросил, что это такое, и получил ответ на испанском. Он разобрал лишь, что это хорошо пахнет и ими можно украшать комнаты. Наверное, именно этой дрянью Грег надушил свой дом.
На Риверсайд-драйв было почти пусто. Майрон добрался до автостоянки на Сорок шестой улице и бросил ключи Марио. Вместо того чтобы припарковать его «форд-таурус» рядом с «роллс-ройсами», «мерседесами» и «ягуаром» Уиндзора, Марио подыскал для него за углом пятачок, загаженный голубями. Автомобильная дискриминация. Отвратительно, но кто встанет на его защиту?
Штаб-квартира «Лок-Хорн секьюритиз» находилась на углу Сорок шестой и Парк-авеню, рядом со зданием Хелмсли. Район с бешеной арендной платой. Запах больших денег чувствовался здесь повсюду. Перед главным входом в два ряда, нарушая все правила парковки, стояли роскошные лимузины. Какая-то современная скульптура – кошмарное сооружение, напоминавшее свернутый в клубок кишечник, – высилась на своем обычном месте. Мужчины и женщины в деловых костюмах сидели на ступеньках и торопливо поедали сандвичи, бормоча что-то себе под нос: готовились к дневному совещанию или вспоминали утренние ошибки. Те, кто работает на Манхэттене, хорошо знают, как можно быть окруженным людьми и при этом чувствовать себя очень одиноким.
Майрон вошел в вестибюль и вызвал лифт. Он кивнул трем девушкам-дежурным, которых за глаза все называли «гейшами». Неудавшиеся актрисы и модели, симпатичные девицы, имевшие одну обязанность – встречать и провожать важных гостей. Уиндзор придумал этот фокус после поездки на Дальний Восток. Майрон считал его вопиющим проявлением дискриминации, хотя с виду придраться было не к чему.
Эсперанса Диас, бессменная секретарша Болитара, поприветствовала босса:
– Где ты пропадал, черт побери?
– Нам надо поговорить! – бросил Майрон.
– Только не сейчас. У тебя тысяча звонков.
Белая блузка на Эсперансе составляла сногсшибательный контраст с ее темной шевелюрой, карими глазами и смуглой кожей, сиявшей, как полная луна над южным морем. Когда Диас едва стукнуло семнадцать, ее взяли в модельное агентство, но затем она круто изменила свою жизнь и сделала карьеру в профессиональном рестлинге. Да-да, в профессиональном рестлинге. Девушка стала Маленькой Покахонтас, храброй принцессой-индианкой, жемчужиной в короне женской ассоциации рестлинга (ЖАР). Ее одевали в замшевое бикини и выставляли в положительных ролях – схватки в рестлинге предполагают четкое деление на «хороших» и «плохих». Она была миниатюрной, юной, стройной, с яркой внешностью и, невзирая на свое латиноамериканское происхождение, легко могла сойти за настоящую туземку. ЖАР обращала мало внимания на расовые тонкости. Зловещую миссис Саддам Хусейн, неизменно кутавшуюся в черную шаль, играла девушка Сара Уайнберг.
Зазвонил телефон. Эсперанса взяла трубку.
– «Эм-Би спортс». Минутку, он на месте. – Она повернулась к Майрону: – Это Перри Маккинли. Он звонит уже в третий раз.
– Что ему нужно?
Секретарша пожала плечами.
– Не знаю, наверное, не хочет общаться с мелюзгой вроде меня.
– Ты не мелюзга.
Эсперанса продолжала держать трубку.
– Так ты ответишь или нет?
Выражаясь компьютерными терминами, работа спортивного агента – многозадачная среда с ограниченными ресурсами, которые приходится использовать для разнообразных целей. Недостаточно просто вести переговоры. Агент должен быть бухгалтером, риелтором, менеджером-финансистом, экскурсантом, развозчиком покупок, личным консультантом, свахой, семейным адвокатом, шофером, мальчиком на побегушках, лакеем и подхалимом в одном лице. Все это называется «полным комплектом услуг», и если вы не хотите предоставлять его клиенту, найдутся те, кто охотно это сделает.
Единственный способ выжить – работать в команде, и Майрон считал, что сколотил хотя и небольшую, но отличную группу. Например, Уиндзор занимался финансами его клиентов. Он завел досье на каждого игрока, встречался с ними по пять раз в год и подробно разъяснял, как работают их деньги и почему. Локвуд являлся мощным козырем в борьбе против конкурентов. В финансовом мире он считался почти легендой. Его репутация была безупречна, по крайней мере в смысле бизнеса, а послужной список идеален. Участие Уиндзора сразу дало Майрону огромный бонус – высокую кредитоспособность в деловой среде, где подобное зарабатывается долгими годами и с большим трудом.
Майрон был доктором юридических наук. Уиндзор – дипломированным администратором. Эсперанса, многоликая и изменчивая, как хамелеон, держала в руках все нити бизнеса и связывала их вместе. Так или иначе, но работа двигалась.
– Нам надо поговорить, – повторил Болитар.
– Ну мы и поговорим! – отрезала Эсперанса. – Только сначала возьми трубку.
Майрон прошел в свой кабинет. Окна выходили в парк, на самый центр города. Отличный вид. На одной стене висели афиши бродвейских мюзиклов. На другой – кадры из его любимых фильмов братьев Маркс, Вуди Аллена и Альфреда Хичкока. На третей помещались фотографии клиентов Майрона. Увы, на ней пустовало слишком много места. Снимок перспективного новичка из первого круга НБА пришелся бы кстати.
Отлично, подумал он. Просто замечательно.
Майрон нацепил телефонную гарнитуру.
– Привет, Перри.
– Черт, Майрон, я весь день тебе звоню.
– Хорошо, спасибо. А как твои дела?
– Слушай, прости, что тороплюсь, но дело важное. Ты нашел мне лодку?
Перри Маккинли был второсортным игроком в гольф без малейших перспектив на будущее. Он зарабатывал кое-какие деньги, но его фамилию не знал никто, кроме фанатов гольфа. Перри любил плавать и как раз подбирал себе новое судно.
– Да, подыскал кое-что.
