— То вы и не узнали бы, что ваше замужество зашло в тупик?
Аманда через силу кивнула.
— Но со временем вы все равно узнали бы это.
Почему он продолжает расспросы? Она знала — почему. После поцелуев минувшей ночью, после того, что он рассказывал ей о том доме в районе «Мемориэла», он хотел знать все о ее замужестве. Если бы только эта история не была столь унизительна!
— Чертовски неприятно видеть, как вы отказываете себе в радостях праздника…
— Вы кто — помощник Санта-Клауса по связям с общественностью?
Он не разозлился, хотя она не сомневалась, что так и будет.
— Вам нравится быть циничной?
Аманда не смела поднять на него глаза.
— Нет.
Носком ботинка она собрала в кучку упавшие с елки блестки.
— Так что же произошло? Не поделили подарки?
Аманда сощурила глаза — если бы только она могла отделаться от воспоминаний!.. Керк был так близок к истине, что ее охватило знакомое омерзительное чувство — как тогда, когда открылся обман Трентона. Виды, звуки, запахи Рождества вновь оживляли притупившуюся боль, и это повторялось из года в год.
— Аманда? С вами все в порядке? Нет, не совсем. — Он сам ответил на свой вопрос. — Пойдемте со мной. — Он взял ее за локоть, но Аманда резко отдернула руку.
— Со мной все в порядке!
— Ничего подобного. Вы очень побледнели.
Керк увлек ее прочь от суеты, царившей возле Санта-Клауса, и подвел к ближайшей скамейке.
— Со мной все в порядке, — продолжала настаивать Аманда, но все же села.
Они смотрели на домик Санта-Клауса, и Керк ни на секунду не выпускал дочь из поля зрения. Наслаждаясь вниманием публики, Вирджиния, освещенная ярким светом юпитеров, весело болтала с Санта-Клаусом.
— Пожалуйста, извините меня, — нарушил Керк неловкое молчание, — я думал, что ваш брак распался уже давно.
— Так оно и есть, — вздохнув, Аманда положила голову на спинку скамейки, — но я не могу преодолеть горечь и обиду. Прошло уже девять лет, но каждое Рождество я все переживаю заново.
— Вы еще любите его?
— Трентона? — Она скептически взглянула на Керка. — Вряд ли. А что?
Жесткие складки вокруг его рта разгладились. Он задвигался, усаживаясь поудобнее.
— Просто поинтересовался.
— Хватит расспросов.
— Значит, вы сами расскажете мне все?
Аманда заколебалась:
— Я стараюсь не вспоминать о прошлом, ибо выгляжу в той истории, что со мной приключилась, глупой и наивной.
А что, если, рассказав ему все, она навсегда избавится от ставших привычными ежегодных приступов отчаяния?
— Не исключено, что за девять лет воспоминания, которыми вы себя мучаете, исказились.
Нет, это было не так: она помнила все — мысли, чувства, слова лжи, каждую мелочь…
— Я нашла квитанцию от очень дорогих женских часов и решила, что это, конечно же, рождественский подарок Трентона мне. Сумма была невероятной, я тогда не могла покупать ему столь же дорогие подарки. Я почувствовала неловкость, мое сердце переполнилось любовью к нему. — Она рассказывала об этом тихим, монотонным голосом, в который раз обвиняя себя.
— Сколько вам было лет? — прервал ее Керк.
Она пожала плечами.
— Двадцать… двадцать один.
— Вы были молоды.
— Я была достаточно взрослая, чтобы во всем разобраться.
— О, не будьте столь строги к себе.
Аманда усмехнулась: он старался приободрить ее.
— Я уже работала на двух работах, но, чтобы купить ему лучший подарок, пожалуй, взялась бы еще за одну.
— А где работал Трентон?
— Он учился на юридическом факультете.
— А!
Аманда вздрогнула. Вот оно — хорошо знакомое восклицание, обычно вырывающееся у людей, которым конец истории уже ясен. Что ж, ранние браки нередко распадаются, ничего с этим не поделаешь. Только вот Аманда никак не думала, что такое может случиться с ней.
— Продолжайте, — настойчиво попросил он.
— Остальное вы знаете. — Аманда глубоко вздохнула и попыталась встать.
Керк удержал ее, положив свою руку на ее.
— Расскажите мне все.
Ей не хотелось делать это, но его мягкий тон растопил ее холодное отчуждение. Еще никому и никогда она не рассказывала все до конца.
Пальцы Керка переплелись с ее пальцами, и Аманда ощутила его молчаливую поддержку.
— Я… я тоже купила ему часы, — начала она. — Это была прямо какая-то романтическая история: ну, знаете, усталая жена, возвращаясь с работы, видит в витрине ювелирного магазина красивые мужские часы и потом отчаянно копит на них деньги, надеясь, что никто не опередит ее и не купит их прежде. — Аманда искоса взглянула на Керка. — В общем, вспомните любой сентиментальный фильм на рождественскую тему, и вам сразу станет все ясно.
Керк стряхнул искусственный снег с ее рукава.
— Не мучайте себя так, не то вы рискуете никогда не избавиться от печальных воспоминаний.
— Но это-то в любом случае останется со мной.
Он засмеялся.
— А что произошло? Ему не понравились часы?
— Нет, они ему очень понравились: он говорил, что такая вещь совершенно необходима юристу, и постоянно любовался ими, благодарил меня. В общем, разыграл неплохое представление.
— А
Аманда нервно сглотнула.
— Весь праздник я ждала — вот сейчас он порадует меня подарком.
— Постойте, — Керк вздрогнул, — вы с такой горечью рассказываете… я не могу этого вынести.
— Я же предупреждала вас. — Она делилась с ним своими ужасными воспоминаниями, а он шутил.
Увы, ее история действительно напоминала сюжет посредственной мелодрамы и, пожалуй, мало походила на трагедию… на кошмар, который по ее собственной прихоти преследовал ее все эти годы.
— И как же закончилась эта горестная история?
Сейчас придется рассказать Керку о том, о чем ей особенно больно было вспоминать.
— Я думала, мой муж осознал, что не сможет сделать такой дорогой подарок, и вернул часы назад, поэтому накануне Рождества я зашла в ювелирный. Но нет — он и не думал возвращать их, даже попросил сделать на них надпись: «До той поры, когда придет наше время». Или что-то в этом роде.
Керк заулыбался. После жуткого момента, когда она решила, что он смеется над ней, Аманда тоже невольно улыбнулась — впервые боль не была столь острой.
— Разве не ужасно? — Улыбка исчезла с лица Аманды. — У него была любовница, и часы предназначались ей.
