– Доктор Джемс Селфорт хотел бы еще раз поговорить с тобой, – сказал он. – Ты не против?
– Да нет. – Блейз отложил читающее устройство. – Он мне нравится.
Последние слова, как и многое другое из того, что говорил Блейз, были не вполне правдивы. Но все-таки он действительно испытывал определенную симпатию к седому, а теперь, подслушав часть их разговора, преисполнился еще более теплыми чувствами к Джемсу Селфорту, который, казалось, был на его стороне, даже несмотря на то что употребил в его адрес это выражение – «дрессированная обезьянка»… Поэтому Блейз почувствовал, что вовсе не прочь снова встретиться с Селфортом в надежде услышать что-то более обнадеживающее о себе самом. Правда, беседа так и не состоялась. Зато в течение всего путешествия у него вертелись в голове слова Селфорта о том, что он вполне сможет выжить на Ассоциации. Вспомнив их еще раз, он ощутил облегчение, и настроение несколько поднялось.
Вряд ли люди и место, куда он направлялся, смогут за несколько недель или месяцев существенно изменить его характер, как это сделали с ним мать и наставники.
Зато он вполне в состоянии сродниться с этим народом и все же по-прежнему оставаться свободным.
Вполне вероятно, что дядя Генри окажется настоящей скалой, на которую можно будет опереться; а кроме него там наверняка будут еще и соседи – надежные, уверенные в себе люди, посещающие ту же церковь. И Блейз найдет у них понимание и займет определенное место в жизни.
Может быть, когда-нибудь, он действительно станет таким, каким видит себя в мечтах, и в этом не должно быть сомнений ни у него, ни у кого-либо еще…
Он сидел в большом кресле перед экраном, но видел не мерцающие там звезды, а свое будущее. Мысли об этом будущем то и дело уносили его к тому времени, когда он представлял себя одиноким, полностью изолированным от остальных, но хозяином, по крайней мере, самого себя и своей Вселенной.
Он смотрел на звезды, но не видел их. А ведь именно где-то там, среди них, есть некто, говорил он себе, кто отныне будет управлять его жизнью.
Или он сам со временем станет управлять чужими жизнями. Последняя мысль настолько воспламенила его, что он даже испугался и постарался отогнать ее – правда помедлив мгновение…
– Нет, ты только взгляни! – воскликнула молодая рыжеволосая стюардесса.
– А что? – спросила вторая.
– Ты только посмотри на мальчика! На его лицо. Смотри!
Ее подруга продолжала все так же деловито пересчитывать остатки напитков в баре, не поднимая головы.
– А в чем дело? – поинтересовалась она, подняв наконец голову.
– Теперь уже все, – ответила первая, – но он так странно выглядел… так странно…
Глава 3
Перед тем как войти в атмосферу планеты, космический корабль, выйдя из режима фазового сдвига, перешел на полет с использованием обычных двигателей. Через час он совершил посадку в космопорте Экумени, и пассажиров проводили в здание терминала. Блейз, нервы которого были натянуты до предела, как у пугливого зверька, шагал в толпе взрослых к зданию космического вокзала.
Рыженькая стюардесса шла рядом с Блейзом. Она сказала, что покажет ему дядю, у нее был его снимок.
Генри стоял в стороне от других, и они сразу узнали его: при взгляде на дядю надежды Блейза несколько сникли. В чертах его узкого неприветливого лица, выражавшего нетерпение, не было ничего общего с Иезекиилем. Неопределенного возраста, волосы чуть тронуты сединой, высокий и худой – и конечно же, ему было куда больше двадцати восьми лет.
Он был одет в обычную рабочую одежду – грубые темные брюки и такую же грубую рубаху под черной курткой из похожего на черную кожу материала. Его темные глаза, словно два ружейных дула, сфокусировались на Блейзе и сопровождавшей его девушке, когда они подошли к нему.
– Блейз, – сказала стюардесса на ухо мальчику, – это и есть твой дядя, Генри Маклейн. Мистер Маклейн?
– Он самый, – ответил человек жидким баритоном с визгливыми и скрипучими нотками. – Благодарение Господу за вашу доброту. Отныне я буду о нем заботиться.
– Имею честь наконец встретиться с вами, сэр, – сказал Блейз.
– Не надо церемоний, мальчик, – ответил Генри Маклейн. – Пошли.
Он повернулся и быстрыми шагами направился к выходу; Блейзу, чтобы не отстать, пришлось почти бежать следом за ним.
Они спустились по наклонному проходу в длинный подземный тоннель и встали на движущуюся дорожку. Она понесла их вперед, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.
Блейз прикинул, что к тому моменту, когда скорость дорожки снова упала, всего через несколько минут, они преодолели расстояние в несколько километров. Автоматически открылись прозрачные двери, за которыми оказался серый холодный день, с резким ветром и низко висящими облаками, обещавшими дождь.
– Сэр! Дядя! – сказал Блейз. – У меня был багаж…
– Я его уже получил, – ответил Генри, не глядя на него. – И чтобы я больше не слышал слова «сэр», мальчик. Обращение «сэр» предполагает определенный ранг, а в нашей церкви никаких рангов нет.
– Хорошо, дядя, – кивнул Блейз. Они еще некоторое время продолжали идти мимо транспортной стоянки. Здесь были колесные автомобили, машины на воздушной и на магнитной подушке.
Наконец они достигли площадки, где располагались коляски и телеги, миновав которые они подошли к чему-то, что не было ни тем ни другим. Это был небольшой колесный экипаж, как и многие другие запряженный козами. Рядом с ним стоял единственный чемодан Блейза.
– Как же они его так быстро доставили сюда, дядя? – спросил мальчик.
– Они сбрасывают контейнер с багажом при посадке еще до того, как корабль подойдет к терминалу, – коротко объяснил дядя. – Давай положим твой багаж назад и закроем его брезентом. Похоже, что до того, как мы доберемся домой, начнется дождь. Ну а мы с тобой сядем в кабину.
Блейз наклонился, чтобы взять чемодан, но дядя оказался проворнее.
– Садись, мальчик. – Генри открыл левую боковую дверь деревянной кабины. Блейз обежал повозку и уселся справа, закрыв за собой дверцу и закрепив ее веревочной петлей, служившей замком.
Кабина больше всего напоминала деревянный ящик с отверстиями для вожжей, прорезанными в передней стенке под окошком, сделанным из прозрачного материала, но не из стекла, потому что оно было согнуто и кое-где в складках.
Он и дядя сидели на чем-то, что напоминало старую скамью, покрытую брезентом.
Блейз дрожал от холода. Вообще-то у него никогда не было теплой одежды, поскольку всю свою жизнь он провел либо в помещении, либо там, где всегда царила летняя температура. Однако в кабине, хотя она и не продувалась ветром, было так же сыро и холодно, как и снаружи.
– На! – Генри Маклейн поднял что-то, оказавшееся курткой, примерно такой же, как и его собственная, но меньшего размера. Он помог Блейзу надеть ее, и тот поспешно застегнулся на неудобные крупные пуговицы.
– Я так и думал, что у тебя не окажется теплых вещей. – В грубом голосе Генри промелькнула нотка участия. – Ну что, теперь не так холодно, а?
– Да, дядя, – ответил Блейз. В словах дяди он ощутил немного тепла, и его ум тут же начал действовать снова. Предыдущий опыт выживания среди взрослых, когда требовалось давать ответы, которые они сочли бы соответствующими и правильными, заставил Блейза непроизвольно выпалить:
– Благодарение Богу за вашу доброту, дядя. Генри, который уже собирался было дернуть вожжи, резко остановился, повернув голову в сторону мальчика.
– Кто научил тебя говорить это? – Голос его звучал не только грубо, но и угрожающе.
Блейз посмотрел на него невинным взглядом. Ведь Генри сам выразился именно так, когда разговаривал со стюардессой. Но как объяснить этому человеку, что он привык запоминать фразы, оброненные взрослыми, а затем использовать их, общаясь потом с ними?
– Одна женщина, – солгал он, – женщина, которая заботилась обо мне, сказала, что здесь принято так говорить.
