бывших подружках. Иначе это окажется слишком утомительным и, прямо скажем, скучноватым. Хотя не мешает дать возможность кандидатам облегчить душу и изложить собственное «резюме отношений». Быть брошенным означает самую суть ухода в себя. А тут появляюсь я, абсолютно незнакомый человек, свалившийся с неба буквально на денек и подначивающий бедняг в который раз открыть душу и потолковать о вещах, возможно, до смерти надоевших друзьям, которые принуждены в сотый раз слушать одно и то же.
Но не окажется ли огромным разочарованием, если единственным результатом моих восьмидесяти свиданий будет неизменно повторяющаяся сцена — я, разодетая и в полной боевой раскраске, встречаюсь с очередным кандидатом, только чтобы выслушать его проблемы. Знаете, смешно признаться, сколько усилий я потратила на то, чтобы устроить эти свидания, но до меня только сейчас стало доходить, какая огромная работа предстоит. Я искренне надеялась, что это будет забавнее, чем обычные задушевные беседы со всеми восьмьюдесятью кандидатами. Мне уже хотелось сжать время каждого свидания до десяти минут, после чего провести настоящие встречи с лучшей десяткой кандидатов. Но это означало бы, что я обманываю судьбу и обсчитываю себя. Нет, я встречу Родственную Душу, только полностью проникнувшись духом своей «Одиссеи свиданий», без всяких уловок и ограничений.
Тем временем все эти размышления помешали мне правильно определиться с маршрутом. В результате я заблудилась на кольцевой дороге вокруг Роттердама и прибыла в Кейкенхоф на час позже, опоздав на встречу с Уиллемом.
Визжа тормозами, мое авто остановилось на парковке, и я ринулась к воротам. Мне едва хватало времени проверить на ходу прическу и макияж. Милый, едва ковыляющий старичок, опираясь на трость, проводил меня в сад, где ждал Уиллем. По пути он жизнерадостно трещал о семи миллионах луковиц, высаженных в этом году в Кейкенхофе.
Уиллем оказался не таким, как я представляла. Не герой Лоренса, скорее, мелкопоместный дворянин. Рыжеватые волосы, зеленые глаза и очень белая кожа. Одет в твидовый пиджак поверх свежей белой сорочки и тщательно отглаженные брюки. К сожалению, выражение лица ясно говорило о том, что он предпочел бы находиться в любой другой точке земного шара.
Когда я подошла, он вежливо встал и скованно протянул правую руку. В левой держал изумительный тюльпан на длинном стебле. Роскошный, желтый, с изрезанными как бахрома лепестками, закрытыми, будто створки причудливой раковины. Я улыбнулась, любуясь изысканным цветком, и он это заметил.
— Обычно мы, голландцы, приносим это на свидание вслепую, — смущенно объяснил садовник. Я отметила звучный голос с правильным выговором. Понятия не имела, шутит он или нет, но, отметив его неловкость и сочувствуя ей (не будем кривить душой: ситуация, мягко говоря, действительно странная), я ободряюще улыбнулась в ожидании, когда мне протянут цветок.
Но он и не подумал отдать мне тюльпан — вместо этого уселся, разглаживая складки на безупречных брюках и поправляя манжеты. Окончательно растерявшись, я последовала его примеру и устроилась рядом. Вместе мы молча рассматривали качающиеся на ветру ряды тюльпанов. Цветы трогательно тянулись к неяркому весеннему солнышку. Грядка за грядкой махровых головок: сиреневых, черных, желтых, белых с алыми полосками, плотно закрытых и уже распустившихся, поблекших и увядающих. Потерявших краски и жизнь. Зрелище великолепное и по-своему интимное и эмоциональное.
Однако атмосфера между Уиллемом и мной была далека от интимной. Скорее чрезвычайно напряженной. Я ждала, пока он что-то предпримет, но бедолага, по-видимому, не собирался трогаться с места и вообще делал вид, будто меня нет.
— Вы знаете, почему я здесь? — жизнерадостно осведомилась я, пытаясь скрыть обиду и исполненная решимости переломить ход свидания.
— Не совсем, — сухо обронил он с величественным смирением обремененного наградами военного, оказавшегося в неподвластных его контролю обстоятельствах и внезапно осознавшего, что по воле этих самых обстоятельств ему отныне приходится продавать сексуальные игрушки в Сохо.
— Видите ли…
Я глубоко вздохнула и пустилась в объяснения, надеясь, что они не только ободряющие, но и интригующие.
— Понимаете, мы так много работаем, и времени на любовь не остается… Поэтому я путешествую по свету, встречаясь с мужчинами, чтобы узнать, смогу ли найти своего Единственного. Так сказать, Родственную Душу.
На этой оптимистичной ноте я повернулась в надежде увидеть Уиллема улыбающимся, расслабившимся и готовым к нормальному общению. Но затея не удалась. Уиллем по-прежнему рассматривал цветы, только угрюмое выражение сменилось чем-то вроде брезгливости, смешанной с недоверием. Очевидно, подобные затеи ему в голову не приходили. Можно подумать, я предложила снять брюки, чтобы хорошенько полюбоваться задницами друг друга!
Прошла минута. Вторая. В полном молчании. Я сидела, окаменев от надвигающейся паники, чувствуя, как волны жгучего стыда накатывают одна за другой. Такого унижения мне еще не приходилось испытывать. А ведь это всего лишь третье свидание!
Уиллем, возможно, поняв мое состояние, а может, желая поскорее покончить со всем, поднялся.
— Может, пообедаем вместе? — вежливо предложил он.
Я благодарно кивнула. От пережитого позора у меня словно язык отнялся. Мы пошли по дорожке мимо клубничного цвета розеток, украшающих рододендроны, и мятых, словно мягкая бумага, оранжевых цветов азалии. Я вдруг увидела, как Уиллем методично складывает стебель так и не подаренного мне цветка, снова и снова, пока от тюльпана не остался только бесформенный, сочящийся влагой комок. Я притворилась, что не заметила, как Уиллем спокойно уронил его в урну на обочине тропинки и продолжал маршировать, не замедлив шага.
Правда, он немного расслабился за ленчем и оказался человеком довольно дружелюбным, обладающим сдержанным чувством юмора. Но после неторопливой прогулки по прекрасным садам, где можно было полюбоваться на роскошные клумбы душистых лилий, я с радостью вернулась к машине и отправилась к аэропорту Шипхола, оставшись наедине со своими мыслями по поводу предстоящего путешествия. Что, если моя «Одиссея» закончится неудачей и я не смогу найти бойфренда, а в результате проникнусь презрением и брезгливостью к себе?
Пока я то и дело сворачивала не туда и пыталась лавировать в потоке автомобилей в час «пик», боясь, что опоздаю на рейс, зазвонил лежащий на сиденье телефон. Амстердамский номер. Должно быть, Хэнк решил договориться о втором свидании.
Я нахмурилась и крепче вцепилась в руль, решительно игнорируя телефон. У меня просто не хватало сил и энергии общаться сейчас с Хэнком. И не сочтите это полным бесстыдством, но мне не хотелось возвращаться к старым свиданиям. Я с нетерпением ждала новых. Через несколько часов полечу в Швецию в надежде, что следующий кандидат даст мне столь необходимое вдохновение и позволит увидеть свое путешествие в истинном свете. Профессор Ларс Герст Далеф из Гетеборгского университета считался одним из мировых авторитетов в области психологии и сексологии-науках о любви и влечении.
Этому свиданию я с удовольствием посвящу целый день.
Глава 3
ГЕТЕБОРГ, ШВЕЦИЯ
По-моему, Гетеборгу только повредило открытие Музея «вольво». Преспокойно привлекать внимание к тому факту, что именно в этом городе появился на свет самый унылый, самый серенький в мире автомобиль, вряд ли может служить блестящей рекламой городу, столь же хипповому, как Стокгольм, и не менее тусовочному, чем Мальмё.
Но Швеция, похоже, последнее время несколько страдает от личностного кризиса, и вряд ли я выиграю награду за проницательность, предположив, что, возможно, во всем виновата погода. Почти шестая часть Швеции расположена к северу от Полярного круга, и зимние ночи длятся по восемнадцать
