начнется рвота.
Он сочувственно поморщился. Я слабо улыбнулась, вытерла с лица соленые капли, чтобы скрыть смущение. Катер прибавил ходу.
Прошло не меньше получаса. Я наблюдала за парусными яхтами, где дети в оранжевых спасательных жилетах учились ставить паруса. Как, должно быть, чудесно плавать, скакать на лошади и подниматься в горы, едва научившись ходить! В Англии, похоже, все торчат перед телевизорами или сидят за рулем с той минуты, как способны самостоятельно сидеть.
Но тут мне пришлось вернуться к действительности — рев мотора превратился в тихое мурлыканье. Катер замедлил ход.
— Мы заблудились?
Мне вдруг стало не по себе при мысли о встрече с таинственным Андерсом. Может, лучше вернуться в отель, хорошенько отмокнуть в ванне и наконец, выспаться? Не такая уж плохая идея!
— Нет, — вежливо, но рассеянно ответил Мартин, направляя катер в скалистый пролив и продолжая смотреть вдаль. — Они где-то здесь.
Куда, черт побери, меня занесло? И почему Мартин не знает, где они? (ОНИ?!) Что же дальше? Сейчас всплывет подводная лодка? Кто этот чертов тип, капитан Немо?
Я начинала терять терпение. С меня довольно! Либо подавайте мне свидание, либо везите обратно в отель, где я в тишине и покое включу кабельное ТВ и сольюсь в экстазе с мини-баром.
Но в этот момент Мартин выжал газ до отказа, и катер рванулся вперед. Значит, они где-то здесь.
Еще немного, и я встречусь с Андерсом.
Мы двигались к плавучему понтону, пришвартованному к скалистому островку, возникшему посреди моря. Понтон был достаточно большим, приблизительно восемнадцать на тридцать футов, с вместительной каютой в центре палубы. На палубе стояли двое мужчин: один бледный, нагруженный канатами, второй — высокий и загорелый. Загорелый помахал мне рукой.
О Боже, это Андерс. Наконец…
Только вот почему-то казалось, что «наконец» случилось, слишком, рано. Я не чувствовала, что готова встретиться с ним. Судорожно прижав сумку к груди, я огляделась. Нервы окончательно сдали, и я вдруг пожалела, что встречаюсь не с милым славным Мартином.
Но все же помахала в ответ Андерсу с уверенностью, какой не испытывала. Солнце ослепляло. Волосы безобразно растрепал ветер, глаза покраснели и слезились после часового пребывания на соленом ветру. По мере приближения к понтону фигура Андерса вырисовывалась все отчетливее. Я сокрушенно застонала — он неотразим. Абсолютно и абсурдно прекрасен. Я утратила способность что-либо понимать.
Катер прошел вдоль понтона, и Андерс, облокотившийся о поручень, выпрямился и выступил вперед, чтобы помочь мне подняться на борт. Ноги у меня подкашивались, из носа текло, голова кружилась. Я изо всех сил уговаривала себя не грохнуться на палубу, не ляпнуть глупость, не выглядеть полной идиоткой. Он нагнулся, взял меня за руку и подтянул наверх.
Теперь мы оба стояли на палубе и обменивались долгими оценивающими взглядами.
Андерсу на вид было лет сорок, не больше. Высокий, с золотистым загаром, густыми волнистыми волосами каштанового цвета он производил впечатление человека себе на уме, привыкшего добиваться своего. Такие красавцы редко встречаются в жизни — зеленые глаза, квадратный подбородок, полные губы. И фигура настоящего атлета. Одет небрежно — белый жилет и расстегнутая почти до талии рубашка хаки.
Ну, просто копия Мела Гибсона!
Откуда, черт возьми, у Анны-Шарлотты такой приятель?! Она, как и я, просто не зналась с такими мужчинами. Наши знакомые обычные люди. Они играют в настольный футбол и с ходу врезаются в высокие зеркала в баре, вообразив, что это другая комната. Наши знакомые мужчины выглядят как «соседский парень», потому что они обычно и живут по соседству. Этот красавчик явно принадлежал к другой лиге.
— Что же, Дженнифер, мне пора. Рад был познакомиться.
На мгновение забыв об Андерсе, я обернулась. Мартин и бледный, увешанный канатами тип садились в катер и, кажется, готовились отплыть обратно.
Я заплатила бы любую сумму, чтобы немедленно вернуться вместе с ним. Увы, этому не суждено случиться.
«Кроме того, — мысленно одернула я себя, пытаясь остановить беспорядочное кружение мыслей, — именно в этом цель моего путешествия: определить мужчину моего типа и учитывать возможность того, что «новый тип», пусть и на незнакомой территории, действительно может сделать меня счастливее».
Мартин, дружески помахав на прощание, развернул катер. Ничего не поделать, я обречена на свидание с Андерсом, и спасти меня может только гениально разыгранный спектакль вроде внезапного приступа аппендицита.
Андерс, возможно, ощутив мои опасения, сделал наиболее уместный ход — нырнул в каюту, тут же появился с бутылкой ледяного шампанского и двумя бокалами и показал мне на один из стульев у длинной деревянной скамьи.
— Дженнифер, — начал он звучным низким голосом с легким скандинавским акцентом, — я очень рад познакомиться с вами. Думаю, вы потрясающе храбрая, если решились на такое путешествие, и я хочу услышать подробности. Надеюсь, вы немного проголодались, потому что я приготовил легкий ужин. Мне придется ненадолго вернуться на камбуз, а вы пока отдохните и полюбуйтесь видами.
Но я продолжала, стоять. Мне все еще было не по себе и неловко от сознания, что кто-то будет за мной ухаживать.
— О, Андерс, позвольте мне помочь, — запротестовала я, но он только улыбнулся, вручил мне бокал, бурливший пузырьками, и подвинул стул.
Сообразив, что гостеприимство Андерса не имеет пределов и спорить неприлично, я опустилась на стул. Он легонько погладил меня по плечу, повернулся и ушел в каюту, вернее, как я теперь поняла, на камбуз.
Минутой спустя из динамиков, укрепленных на стене каюты, с шипением полился голос Фрэнка Синатры, поющего «Молод сердцем».
Когда я была маленькой, родители часто слушали его песни. Я всегда любила Фрэнка и сейчас мгновенно расслабилась и радостно улыбнулась. Значит, совершенно не обязательно сопротивляться или попусту тревожиться. Просто мне посчастливилось встретиться с очень славным человеком. Я вспомнила профессора Любви и поняла, что это одна из моих задач — учиться жертвовать какой-то частью контроля над ситуацией и верить, что мои чувства будут приняты в расчет.
Сейчас, в половине восьмого, солнце все еще ярко светило. Над водой поднялась легкая дымка тумана. От этого скалы казались головами и плечами небольшой группы людей, одетых в кашемировые свитера.
Я наслаждалась Фрэнком и шампанским, но все же мне не терпелось побольше узнать об Андерсе. Меня так и разбирало любопытство. Я не хотела вмешиваться в кулинарное действо, но, может, он потерпит мою болтовню, пока готовится ужин (одна из тех деталей в безмятежно дружеских отношениях, которой мне так не хватало).
Я взяла бокал и подошла к двери каюты.
— Найдется ли место для пассажира с кучей вопросов? — осведомилась я.
Андерс оторвал взгляд от кухонной доски, заваленной копченой рыбой и лимонами. В руке он держал бутылочку чего-то вроде салатной укропно-горчичной приправы.
— Разумеется, — приветливо улыбнулся он. — Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Хотите осмотреться?
Камбуз оказался на диво хорошо оборудованным: большая плита и холодильник, вдоль стен буфеты с хрустальными бокалами и тонким фарфором. На окнах белые с голубым льняные занавески, а в углу на тумбе стопка белых отглаженных льняных скатертей и салфеток. Вызвавшись накрыть стол на палубе, я принялась возиться с приборами.
Все, начиная от кухни и заканчивая живописной палубой, окруженной прозрачной голубовато-зеленой водой, казалось мне совершенством.
