долгую и печальную историю жесточайших приступов морской болезни, и мысль о трехдневном пребывании на яхте путает меня до смерти. А твои родители… они твои родители, и я уверена, что они прекрасные люди… вернее, конечно, они прекрасные люди, если одолжили нам свою яхту. Но факт остается фактом — в любую минуту ты скажешь: «Ма, па, познакомьтесь с моей девушкой». И они ответят что-то вроде: «О, как мило! А где вы познакомились?» И мне придется признаться, что как забавно это ни звучит, но я бегаю по всему свету, чтобы встретиться с восьмьюдесятью совершенно незнакомыми мужчинами. «Гарри был… номером пятьдесят пятым, не так ли, дорогой? Но вам совершенно ни к чему волноваться: еще двадцать свиданий с мужчинами, которых я никогда не видела, и все будет кончено».
Может, я, как всегда, немного драматизировала, но, будем честны, говорила чистую правду и при этом выглядела не слишком хорошо. Мне действительно было страшно: что подумают его родители?
Гарри изумленно взирал на меня. О'кей, может, стоило сказать все это раньше, вместо того чтобы ждать до последнего момента, но сейчас меня трясло от страха. А ведь еще секунда — и мы окажемся на яхте.
Однако Гарри и тут не сплоховал. Он спокойно (и это было замечательно, потому что меня трясло от страха) и невозмутимо притянул меня к себе, наградив долгим, медленным поцелуем. Не знаю, какая школа менеджмента стрессовых ситуаций учит подобным методам, но она явно заслужила медаль: я сразу успокоилась и взяла себя в руки.
Гарри отстранился и нежно улыбнулся.
— Дженнифер Кокс, мои родители полюбят тебя так же сильно, как и я, — заверил он.
— Правда?
— Чистая, правда.
«Держись. Разве Гарри не сказал, что любит тебя?»
Это он всерьез? Или просто хотел сказать, что я ему нравлюсь… и его родителям тоже придусь по душе? А может, это все-таки правда?!
Но его метод блестяще сработал — как плюшевая игрушка, которую сунули в руки плачущему ребенку. И когда мы спускались на пристань с охапками пакетов, цветами и вином, я была блаженно-счастлива и ничуть не нервничала.
И конечно, Гарри оказался прав — его родители чудесные. А яхта, сорок футов прекрасного дерева, изумительно отреставрированного и оборудованного отцом Гарри, само совершенство. И что важнее всего — она совершенно не качалась на волнах.
Родители Гарри принадлежали к той категории счастливых пар, которые наслаждаются обществом друг друга и весьма доброжелательны к окружающим. Они изо всех сил старались, чтобы я почувствовала себя как дома.
Между нами сразу возникла взаимная симпатия. Джерри и Джуди прекрасно дополняли друг друга. В шестьдесят лет энергичные и стройные, они сами не замечали, что с годами приобрели одинаковый язык тела, инстинктивно тянулись к полке, когда кому-то что-то требовалось, или прерывали друг друга незлобливой шуткой.
Очевидно, им выпало счастье оказаться Родственными Душами, что выглядело добрым знамением для меня и Гарри.
Гарри принялся готовить семгу для барбекю и составлять какой-то сложный маринад для грибов. Поэтому мы с Джерри и Джуди вынесли бокалы с вином на палубу, уселись на вечернем солнышке и стали весело болтать о наших семьях, о работе и жизни.
Я не знала, стоит ли рассказывать о моем путешествии, но Джуди, очевидно, почувствовав мою неловкость, попыталась помочь.
— Знаете, Дженнифер, — заметила она настолько нейтральным тоном, что швейцарец, вероятно, мог бы попросить у нее рецепт, — Гарри много рассказывал о вас. Ваше путешествие кажется очень интересным.
И тут мои шлюзы открылись. Я рассказала им о Лондоне и о том, что хотя люблю свою работу, все же с годами поняла потребность в настоящих отношениях, которые сделают меня счастливой. Путешествие было предпринято не только с целью найти Родственную Душу, но и понять, почему я выбрала дорогу, не позволившую мне встретить его раньше.
Я поведала им о профессоре Любви и его теориях, о «Бетти» Лас-Вегаса, их предсказаниях, о Давиде и его мертвой возлюбленной из Вероны и даже об Андерсе и его потрясающей плавучей сауне. И пока солнце садилось над заливом, я рассказывала о своем путешествии и о том, как оно привело меня к их сыну.
У Джуди оказалось множество вопросов. Она интересовалась мной как женщина и мать, ей было любопытно, до чего я способна дойти и каких людей встретила за это время.
— Джуди, перестань допрашивать бедную девочку! — взмолился, наконец, Джерри.
Но я была рада расспросам. Мне хотелось рассказать свою историю и, главное, дать понять, что со мной Гарри в безопасности. И как бы ни краснела от смущения, все же понимала — есть только один способ это сделать.
Я проверила бокал, чтобы убедиться, достаточно ли в нем вина. Я хотела произнести тост, но едва открыла рот, как на палубе появился Гарри: в одной руке банка с пивом, в другой — щипцы для барбекю. Раскрасневшийся от жара, он выглядел расслабившимся, счастливым и невероятно сексуальным. Присев на подлокотник моего стула, обнял меня за плечи и шутливо пожаловался:
— Эй, сколько можно разговаривать?
Джерри пожал плечами, словно говоря: «Я уже пытался им объяснить». Мы с Джуди заговорщически переглянулись.
— Как насчет ужина? Сейчас все будет готово, — объявил Гарри, прикладываясь к банке и наблюдая, как огромная яхта медленно проплывает мимо.
Я пожалела, что Гарри не задержался на камбузе еще минуты три, и, наспех глотнув из стакана, нервно пробормотала:
— Послушайте, можно, я все-таки договорю? Быстро-быстро, всего два слова.
Джуди ободряюще кивнула.
— Джуди, Джерри, мне очень приятно с вами познакомиться. Вы были так добры, что пригласили меня на яхту, и сегодняшний вечер получился просто чудесным. Огромное вам спасибо, — выпалила я. Родители Гарри, похоже, немного растерялись и вопросительно уставились на Гарри, который, как я чувствовала, слегка пожал плечами, словно желая сказать: «Что поделать? Она британка, а все британцы ужасно официальны…»
Джуди ободряюще погладила мою руку.
— Но, дорогая, мы действительно очень рады… — начала она.
— Нет-нет, — перебила я. — Простите, не хотела быть грубой, но… понимаете, Гарри очень много значит для меня, и я считаю встречу с ним огромной удачей. И счастлива, что отныне он есть в моей жизни. И хотя мне придется продолжать путешествие… — Тут я начала задыхаться. — Понимаете, я только хочу, чтобы вы знали: я люблю вашего сына и ни за что на свете не хотела бы оскорбить его, или ранить, или испортить наши отношения.
Гарри выглядел ужасно смущенным, но тронутым. Джерри просиял. А Джуди обняла меня и воскликнула:
— О, дорогая, я все понимаю! Спасибо, Дженнифер, и не волнуйся, мы знаем, каким счастливым ты сделала Гарри, и тоже счастливы.
Гарри поспешно вскочил, по-видимому, отчаянно желая сменить тему.
— Итак, если все высказались… — Он окинул меня многозначительным взглядом. — Не могли бы мы поесть?
Подхватив банку с пивом, он проследовал в каюту. Джуди и Джерри встали и потянулись следом.
У меня кружилась голова от избытка эмоций, поэтому я чуть замешкалась. Сегодня я должна отплыть в Сан-Франциско. Сегодня Гарри сказал, что любит меня. Сегодня он познакомил меня с родителями. Сегодня я призналась его родителям, что встречаюсь с восьмьюдесятью мужчинами и люблю их сына.
И все же плотный ужин и хорошая выпивка, возможно, наилучший способ справиться с такими днями, как сегодняшний.
