— Спасибо, что пригласил меня сюда, — шепнула я.
— Спасибо, что пригласила меня на свидание с твоим парнем, — хмыкнул он в ответ.
По какой-то причине мне захотелось плакать.
— Все, прощаемся, — твердо объявила я, — иначе опять разрыдаюсь, а мне бы этого не хотелось.
Гарри улыбнулся и, обняв меня за плечи, проводил до автобуса. Мы поцеловались. Потом еще раз. Наконец я вошла в автобус и отыскала свое место.
— Позвони мне из Пекина, — проговорил он одними губами.
Я кивнула. Он снова улыбнулся и отступил, когда мотор автобуса угрожающе взревел. Гарри прижал пальцы к губам. Автобус отъехал, и вскоре Гарри исчез из виду.
Глава 14
ИНДОКИТАЙ; ПЕКИН, КИТАЙ
Гектор — мой старый друг. Я познакомилась с ним по работе — он был редактором новостей одной из газет и обычно брал у меня интервью, когда я возвращалась из очередного путешествия. Он и сам объездил весь мир и к тому же обожал музыку. Мы быстро сблизились и с тех пор дружили.
Кроме того, у нас обоих имелось твердое убеждение, что путешествия разнообразят нашу жизнь, большая часть которой проходит в тяжких трудах. Гектор в некоторых отношениях случайно достиг того, что я пыталась сделать посредством своей хитроумной затеи.
Он оставил Британию ради работы в «Чайна дейли» в Пекине. И там едва ли не в день приезда увидел прекрасную китаянку Анг. Они полюбили друг друга и поженились. В первые дни их знакомства Гектор часто присылал снимки по электронной почте. Он явно потерял голову, и с каждым новым фото мы видели, как эти двое становятся все ближе. Я инстинктивно старалась защитить его: когда видишь, как хороший друг по уши влюблен, волнуешься, вдруг его ждет разочарование. Надеешься, что не случится ничего плохого.
Но едва увидев Анг на их свадьбе, я поняла, что тревожилась напрасно, — поразительная женщина, и они идеально друг другу подходят. Настоящие Родственные Души. Анг обладала довольно едким остроумием, которое мне особенно нравилось. И, каждый раз посылая е-мейл Гектору, как моему ОК, я всегда спрашивала мнения и совета Анг.
И оба они более чем ревностно выполняли свои обязанности «охотников за кандидатами». Я приезжала в Пекин, готовая к работе.
После целительного солнышка и техноизобилия Токио Пекин стал для меня чем-то вроде потрясения. Китай оказался всем, чем не была Япония. Здесь было ужасно холодно и снежно, автомобили покрыты ржавчиной и вмятинами. По ночам они с выключенными фарами грохотали по улицам. Мимо неслись десятки велосипедов. Перейти дорогу было предприятием опасным, для этого требовались мужество и вера человека, ходящего босиком по раскаленным углям. Здесь царил сплошной хаос. Токио тоже суматошный город, но там есть некое подобие порядка и безмятежного достоинства. Пекин беднее и грязнее. И совершенно блестящ.
Я прилетела в Пекин довольно поздно, и после ужина в маленьком кафе мы с Гектором провели остаток вечера в их квартирке в северо-восточной части города. Как и большинству зарубежных журналистов, газета оплачивала Гектору жилье. Он жил в здании, где офис и столовая находились на другом конце двора.
Как хорошо вновь увидеться с ним! Мы говорили обо всем: о новорожденной девочке, Гарри, работе, друзьях, фан-клубе «Тинейдж»… Пока болтали, Гектор заметил, что я замерзла. Он извинился и поднялся, чтобы принести мне еще один свитер.
— Жизнь в коммунистическом Китае тем и хороша, что дешева, — мягко объяснил он. — Только плохо, что правительство не обещает включить центральное отопление раньше чем через три недели.
Анг и малышки Грейс не было дома. Как полагается молодым матерям, они жили в доме ее родителей, примерно в часе езды от города. Гектор тоже там жил, и мне было совестно, что он вынужден разыгрывать гостеприимного хозяина, вместо того чтобы находиться с семьей. Но назавтра, прямо с утра, мы поехали в гости.
Родители Анг жили в экономически отсталом районе, на северо-западе города, но, шагая вместе с Гектором к метро, я быстро поняла, что весь Пекин — экономически отсталый район.
Китай много лет был загадкой для Запада, но, выиграв тендер на проведение Олимпийских игр 2008 года, подтвердил, что готов к диалогу с остальным миром. Почти пятьдесят лет коммунистического правления изолировали Китай от благ финансового и социального развития Запада. И теперь страна обеими руками хватала наконец-то доставшуюся ей свободу. Начался приток международных денег, и деревенские жители стали переселяться в города, где теоретически можно было найти работу, возможности и лучшие жизненные стандарты.
Но здесь не было нормальной инфраструктуры, не хватало домов, дорог, магазинов, ресторанов, школ. Не хватало денег на организацию Олимпийских игр. И весь Китай лихорадочно трудился, чтобы вовремя выстроить необходимые сооружения.
Поэтому весь Пекин был одной большой стройкой: глубокие рытвины тянулись по всему городу, как трамвайные линии. Шум отбойных молотков и бетономешалок, подобно индустриальной музыке, был настойчивым, раздражающим и действовал на нервы. По пути к станции мы с Гектором постоянно прикрывали ладонями глаза от клубящейся пыли и мелкого щебня. Повсюду мужчины, одетые в тапочки и пиджаки, долбили замерзшую землю лопатами.
Мать Анг не говорила по-английски и все же оказала мне радушный прием. Она немедленно удалилась на кухню готовить праздничный обед. Она никогда раньше не видела европейской женщины и, хотя очень стеснялась, сгорала от любопытства. Когда позже, в конце недели, мы встретились еще раз, она велела Анг спросить, действительно ли у меня такие длинные ресницы. Я разрешила дотронуться до них и осторожно подергать, чем вызвала приступ хихиканья. Несмотря на то что ребенок не давал Анг спать всю ночь, та, очевидно, радовалась обществу. Грейс была хорошенькая, и мы все ворковали над ней.
Было забавно слышать, сколько фраз и выражений из обоих языков супруги успели перенять друг от друга. Английский (шотландский) Гектора был пересыпан диалектом мандарин. Английский Анг был превосходным и тем более аутентичным, что она употребляла много сленга. Малышка простудилась и с трудом дышала. Гектор помчался к фармацевту и принес капли.
— Думаю, Грейс не дышит носом из-за козявок, — торжественно объявил он.
— Точно, — обрадовалась Анг, заглядывая в носик дочки. — Я тоже вижу козявки.
Любимое слово Анг — «хитрый», в том смысле, что предмет разговора считался ненадежным или подозревался во всех грехах. Она произносила его как «хитли», и я всегда при этом улыбалась.
Неожиданно меня пронзила тоска по Гарри. Ведь и мы перенимали друг от друга сленговые выражения наших стран, и я любила слушать его американский выговор с растянутыми гласными.
Пообещав завтра встретиться, я убедила Гека, что прекрасно сумею обойтись без него, а ему следует остаться с Анг. Я же буду абсолютно счастлива, бродя по городу остаток дня.
Я легко нашла дорогу к станции, что было весьма кстати, поскольку никто из окружающих не говорил по-английски, и попроси я показать направление, вряд ли добилась бы вразумительного ответа. Это был обычный район, где жили китайцы, а не излюбленное туристами местечко. Вокруг не было ни одного европейца, и все открыто глазели на меня. В Японии, правда, творилось то же самое, особенно еще и потому, что я высокая. Время от времени кто-нибудь подходил и касался моего лица или руки, словно желая убедиться, что у меня такая же кожа, как у остальных. В этом жесте не было ничего пугающего или неприязненного. По-видимому, иностранцы здесь редкость, и жителей разбирало любопытство. Впрочем, как и меня.
Я заглядывала в магазины и на продуктовые рынки, задумчиво побродила по площади Тяньаньмэнь, рассматривая красочных воздушных змеев, цветными облаками реющих перед мавзолеем Мао, побродила по подземному городу, который добровольцы, опасаясь вторжения Советского Союза, выстроили под Пекином в
