Джим погрузился в это занятие с головой. По счастливому совпадению, как раз в тот момент, когда скамья наконец сдвинулась, в практически безлюдный в этот час трактир зашел какой-то мужчина. Кроме ученика мага, в разных концах зала сидело еще два человека.
Неожиданный гость сразу привлек к себе внимание Джима.
В нем было что-то странное. По крайней мере, он не был похож на человека, решившего остановиться в подобной таверне. Он встал на пороге, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку, царившему в помещении; свет в зал пробивался лишь через несколько маленьких окошечек, выходивших на улицу.
В этом не было ничего необычного, но мужчина задержался на пороге дольше, чем ожидал Джим. Поскольку Джим внимательно наблюдал за ним, то заметил, что тот, в свою очередь, тоже рассматривает сидящих за столами.
Сидя последние несколько дней в общей зале, Джим держал правую руку на столе так, чтобы кольцо- печатка, вырезанное из кроваво-красного камня, надетое на средний палец правой руки, было на виду. Несмотря на слабое освещение, его было хорошо видно даже с другого конца комнаты, так как из ближайшего окна на него падал луч света.
Вошедший скользнул по камню взглядом и отвел глаза. Затем, как бы случайно, он направился к Джиму.
Это был высокий худой мужчина лет тридцати, но кожа на его лице преждевременно состарилась от солнца и ветров. На левой щеке красовался шрам длиной в несколько дюймов.
Незнакомца можно было бы назвать красивым, если бы не крючковатый, как у сэра Жиля, нос, который, однако, не был и вполовину таким мясистым. Черты его лица были тонкими и как бы заостренными. Несмотря на то что на нем была простая одежда, она не могла скрыть властности, чувствующейся во всем его поведении. Он двигался с непринужденностью и уверенностью человека, находящегося в прекрасной форме. Незнакомец держался прямо, расправив широкие плечи.
Подойдя к Джиму, он без приглашения плюхнулся на скамью по другую сторону стола и, не произнеся ни слова, повернул левую руку ладонью вверх. Взору Джима открылось позолоченное кольцо с камнем со стороны ладони, на котором была вырезана та же эмблема, что и на кольце Джима. Убедившись в том, что Джим разглядел рисунок, незнакомец снова сжал руку в кулак, спрятав камень.
– Должно быть, вы Рыцарь-Дракон, – произнес он низким приятным баритоном, – от сэра Джона Чендоса.
– Да. – Джим сидел неподвижно. – Но, боюсь, я не знаю вашего имени, мессир.
– Мое имя не имеет значения. Мы можем поговорить в каком-нибудь месте потише?
– Разумеется. Наверху.
Джим было привстал, но его собеседник резко покачал головой, и Рыцарь-Дракон снова сел.
– Не сейчас, – сказал мужчина. – Сегодня вечером. Я еще вернусь. В вашей комнате, я правильно понял?
Он показал глазами на лестницу. Джим кивнул.
– Тогда до вечера. – Незнакомец поднялся. – Здесь будет побольше народу, и мои приход и уход будут не столь заметны. Ждите меня наверху.
Он встал, направился к двери и вышел. На секунду его темный силуэт задержался в светлом прямоугольнике дверного проема. Затем он исчез.
15
Брайен с Жилем вернулись только под вечер. Они добыли лошадей и были переполнены радостью по поводу покупки. Друзья настояли на том, чтобы Джим вместе с ними спустился во двор посмотреть на животных перед тем, как их уведут в стойла.
Когда Джим их увидел, он сразу понял, почему Брайен и Жиль так хотели показать ему свое приобретение. Сделать так друзей побуждало отнюдь не чувство ответственности за вверенные им деньги, а скорее желание похвастаться стоящей покупкой.
Во дворе стояло шесть лошадей. Джим пока слишком мало прожил в этом мире, чтобы хорошо в них разбираться. Но он знал уже достаточно, чтобы увидеть разницу между животными. Перепутать верховых и вьючных невозможно. Вьючные кобылы ростом поменьше, шкура у них погрубее, да и выглядели они весьма истощенными. Из верховых две были неплохи, а одна – так просто великолепна. Упряжь для всех троих уже была куплена.
К сожалению, два верховых коня, хотя и не выглядели так, будто их морили голодом или с ними дурно обращались, были, однако, вполне заурядны. На непросвещенный взгляд Джима, они не дотягивали до верховых коней, приличествующих джентльмену или леди: скорее, это были нормальные лошади для конных латников.
– Эта, – Брайен похлопал по седлу лучшей верховой лошади, – твоя, милорд.
Титул в конце фразы был своевременным намеком Джиму на то, что ему отдавали лучшую лошадь не потому, что он дал деньги на покупку. И не потому, что он являлся командиром экспедиции, а, как всегда в этом мире, из-за его ранга. Как старшему по рангу, ему полагалась лучшая лошадь. Опять, с самой неожиданной стороны, повторялась, в общем, ситуация Джона Честера.
Но с точки зрения здравого смысла такое распределение было абсолютно неправильным. Прошлой зимой под руководством Брайена Джим худо-бедно научился владеть рыцарским оружием. Но он и понятия не имел, что с ним нужно делать, сражаясь верхом.
Если они попадут в переделку, что более чем вероятно, учитывая неспокойное время и цель их путешествия, то быть верхом на хорошей лошади следовало бы скорее сэру Брайену или сэру Жилю. В отличие от Джима, они бы смогли воспользоваться этим преимуществом. Самое мудрое, что мог бы сделать Джим в такой ситуации, – это не путаться под ногами или, в лучшем случае, попробовать отвлечь одного из противников, чтобы Жиль и Брайен могли заняться остальными. Но несмотря на все эти вполне разумные доводы, Джим предвидел, что убедить друзей будет очень сложно.
И поскольку новость о появлении шпиона была куда важнее, Джим решил отложить обсуждение
