Большой Эспланады. Площадь была покрыта отвратительной смесью грязи, пепла и обугленных человеческих останков. Дождь кончился, но издалека еще доносились раскаты грома. Найан принюхался: резкий запах, от которого к горлу подступала тошнота.
Скоро должно было рассвести. Окоон подумал, живы ли еще его друзья. Он был почти уверен, что Шай-Най погиб. Но остальные? Где найти их в этом всеобщем смятении? Как узнать, что с ними? По ступенькам, подбирая полы тоги, спускались азенатские скрибы. «Император умер», — тихо шептали все вокруг. Стражники в доспехах неслись к Залу Побед. Слуги с изможденными лицами тащили носилки в противоположном направлении. Никто здесь не мог ему помочь.
— Генерал!
Найан обернулся и чуть не умер от радости.
Рядом с распростертыми объятиями и взъерошенными волосами стоял Салим — верный слуга Лайшама.
Окоон бросился к нему и долго прижимал его к груди. Потом мужчины с тревогой посмотрели друг на друга.
— Где Лайшам?
— Не знаю, генерал. Я потерял его, как и всех остальных. А у вас что?
— Ничего. Я был с ними, когда начался пожар.
— Я тоже там был, — многозначительно сказал акшан. — Лайшам попросил меня узнать о том, что готовится. Но я вернулся слишком поздно: вы уже все ушли. Тогда я тоже отправился на Большую Эспланаду. Это было поистине ужасно.
— Другого слова нет, мой милый Салим. Но главное, что нас уже двое.
— Да. Но тут есть еще кое-кто, и…
Он указал на пожилую женщину, которая держалась в стороне, но разглядывала Салима и Окоона с большим интересом.
— Кто это?
Акшан сделал старухе знак, и та осторожно приблизилась.
— Ее зовут Тирцея, — объяснил Салим. — Она, как и мы, ищет Лайшама.
— Зачем? — спросил Окоон.
— Можете говорить все без утайки, — шепнул акшан женщине на ухо. — Это один из генералов, о которых я вам говорил.
— Хвала Единственному, — тихо сказала пожилая женщина — Меня послала сестра Наджа.
— Сестра Наджа?
— Из монастыря Скорбящей Матери. У нее сообщение чрезвычайной важности для вашего господина.
— Сообщение? И о чем же?
— Это сложно, — сказала Тирцея.
— Ну, в таком случае…
— В нем говорится о прошлом Лайшама, — вмешался Салим. — Правда ведь?
Старая служанка кивнула.
— Не могу сказать вам ничего больше. Это касается… Тириуса Бархана.
— Тириуса Бархана!
Салим скрестил руки на груди.
— Вот видите, — улыбнулся он. — Когда она мне это сказала, я понял, что это
— Великий Дух, — прошептал Окоон. — И кто эта монахиня, о которой вы говорили?
— Вы не знаете? — с недоверием сказала служанка.
Мужчины покачали головами.
— Это императрица, — тихо сказала Тирцея.
Найан ничем не выдал своего удивления. Его ум работал с бешеной скоростью. Он очень мало знал о прошлом своего друга. Лайшам утверждал, что однажды он уже умер, что перед этим он прожил другую жизнь — жизнь, воспоминание о которой теперь вновь возникало, как развалины из-под песка.
— Императрица, — повторил Окоон равнодушным голосом. — Как вы думаете, она бы согласилась передать сообщение, адресованное Лайшаму, мне? Дело в том, что в данный момент мы даже не знаем, жив ли он.
Старая служанка сделала рукой неопределенный жест.
— Не знаю, — ответила она. — Я и сама долго колебалась, прежде чем отправиться на его поиски.
— Почему? — спросил Салим.
— Постойте, — сказал Окоон. — Мы ведь можем попробовать, верно? Я могу отправиться в монастырь вместе с вами.
Тирцея пожала плечами.
— Да, попробовать мы можем.
— Вот и отлично, — обрадовался найан. — Салим останется здесь и будет продолжать поиски Лайшама. Если ты найдешь его, друг мой, скажи ему, что мы отправились в монастырь. Я принесу ему послание от императрицы.
Акшан кивнул.
Окоон поправил повязку и удалился вместе со старой служанкой.
Вдалеке возвышалась черная громада монастыря, а позади нее — величественные и непреодолимые Вечные горы. Салим знал, что его хозяин вполне мог погибнуть в огне. Но что-то говорило ему, что он спасся. За долгие годы, проведенные вместе, он понял: все не может закончиться вот так.
Лайшам вышел из приемной.
Принц Орион смотрел на него, прислонившись к стене.
Вождь варваров коснулся рукой забрала и остановился как вкопанный.
Она была здесь, совсем рядом. И он не видел ничего, кроме нее.
Лайшам сделал несколько шагов вперед.
Он вытянул руку, желая прикоснуться к ней. На ее губах играла странная улыбка, нежная и печальная, как осень.
И вдруг варвар содрогнулся с головы до ног.
Он хотел что-то сказать, но боялся, что видение исчезнет. Молодая женщина нежно положила руку Ориону на плечо, и губы ее зашевелились. Она шептало ему на ухо какую-то тайну.
Принц вынул руки из-за спины. В руке у него был меч.
Лайшам уронил Возмездие.
Орион сделал вид, что поднимает оружие. Он подошел к варвару, но в последний момент его пальцы разжались, и его меч также скользнул на пол. Он осторожно поставил на пол одно колено, затем другое. И заплакал. Не веря своим глазам, вождь варваров сел рядом с ним на корточки. Молодая женщина все еще стояла за спиной принца. Она глядела на них.
— Он не был мне отцом, — всхлипнул Орион.
— Я знаю, — ответил Лайшам.
— Но у меня никого больше не было. Вы и представить не можете, каково это.
— Ты думаешь? Посмотри на меня. Посмотри на меня. Я не страдаю, потому что мне больше нечего терять. Азенаты отобрали у меня все, что могли.
Принц поднял глаза.
— Вы… много страдали.
— Больше, чем простые смертные, — ответил Лайшам, поднимаясь. — Жажда мести — вот что все эти годы поддерживало во мне жизнь. А теперь…
— Понимаю, — сказал принц, поворачиваясь к женщине.
«Он не видит ее, — подумал Лайшам. — Но она его видит. И хочет мне что-то сказать».
Не в силах больше сдерживаться, вождь варваров протянул руки к своей возлюбленной. Видение тут же
