– Да. – В глазах наемника читалось выражение крайнего ужаса, хотя он и старался скрыть его от посторонних. – Что это за место такое? Муторно мне, командир.
– Не хнычь! Всё здесь можно убить, а чего убить нельзя, от того можно убежать. Соберись, и все будет нормально, ты понял меня?
– Да все я понял, попели. – Голос пулеметчика перестал дрожать, руки уверенно сжали оружие. На какое-то время мне удалось привести его в чувство.
Мы двинулись в сторону странного объекта, осторожно огибая «облако» таким образом, чтобы нас с ним разделяло метров пятнадцать. Как только мы подошли достаточно близко, стало ясно, что это был всего- навсего запутавшийся в ветвях купол парашюта. Однако стропы были как бритвой обрезаны, и «сбруя», удерживающая парашютиста, отсутствовала: в том месте, где предположительно должен был находиться приземлившийся человек, мы увидели темное пятно. Видимо, прыгун угодил в аномалию, благополучно сожравшую его вместе с пожитками. Чуть правее виднелся еще один купол, а за ним еще три. Судя по конструкции, это были обычные десантные «дубы»[9], их используют как наши, так и местные вояки, хотя последним достаются и более ранние модели, попадаются даже иностранные системы. Но наши тут вряд ли могли прыгать. Значит, какой-то идиот из местных «мудрецов» отдал приказ о десантировании с помощью опасного в Зоне средства. А другие бедолаги все как один погибли, выполняя этот неумный приказ. Скорее всего, это случилось еще в самом начале освоения Зоны, потому как сейчас, даже за очень большие деньги, никого не заставишь прыгать с парашютом в этих местах. Потеряв достаточное количество подготовленных бойцов и пережив резкий отток желающих на контракт в поисковые группы, вояки отказались от столь экстравагантного способа самоубийства и десантировались только с помощью тросов, либо когда вертушка зависнет на достаточной для «скачка»[10] высоте.
Напряженную тишину нарушило стрекотание пулеметной очереди. Прикрывающий меня Коля углядел какую-то цель и без команды открыл огонь. Глушитель скрадывал звук, но мощный патрон давал о себе знать: даже хитрое изобретение алхимиков полностью не справлялось. Пули ложились в цели левее моей позиции, метрах в сорока. Взяв автомат на изготовку, я перекатом ушел вправо, плюхнувшись ничком в жесткий ежик серой безжизненной травы, осмотрелся и понял, что десантники не все угодили в аномалию. Да и не только они вышли нас поприветствовать. Десять фигур неспешно приближались к нам с юго-запада, мерно раскачиваясь. Двое упали, скошенные короткой очередью Колиной машинки, но тут же поднялись, чуть приотстав от своих товарищей. Отложив автомат, я расчехлил монокуляр, убранный было в боковой карман «разгрузки», и присмотрелся к атакующим нас существам. Трое из них, несомненно, десантура в выцветших десантных моделях БЗК «СКАП-9», с нашивками, позволяющими отнести их к подразделениям так называемых «военных старателей». От парашютной упряжи они успели избавиться, но оружие где-то посеяли. Другая часть наступавших была разношерстной, но более колоритной по внешнему виду: двое из какой-то мелкой группировки, с нелепыми банданами на головах (что в Зоне вообще противопоказано) и в самодельных комбезах, какие характерны для «сичевых», но с непонятными мне лиловыми треугольными вставками на левом плече. Один держал в левой руке дробовик как дубину, иногда опираясь на него. Причем ружье держал за приклад, а ствол втыкался дульным срезом в землю, оставляя на ней характерные отметины. Напарник «ружьеносца» был вооружен ржавым «фортом» и вяло помахивал пистолетом, что при характерной вихляющей походке было даже забавно. Остальные пятеро особыми приметами не блистали: еще двое бандитов без оружия, одетых в кожаные куртки, тренировочные штаны и демисезонные кроссовки; один научник в оранжевом «Экологе» с пробитым стеклом шлема бережно нес в руках какой-то прибор на длинной ручке с тонким продолговатым цилиндром на конце; и двое мужиков в остатках цивильных костюмов, один даже в очках с толстой роговой оправой. Все в этой теплой компании были из породы «немертвых». Кто-то с легкой руки малограмотных идиотов называет это порождение Зоны «зомби», что, само собой, чушь. Гаитянские «живые трупы» ничего общего с теми, что сейчас неспешно маршировали в нашу сторону, не имели. Настоящие зомби – это живые люди, ввергнутые в состояние беспамятства с помощью химического препарата преимущественно растительного происхождения. Они не гниют, не едят человечье мясо и, если не прикажет шаман, агрессии не проявляют. То, что я наблюдал сейчас, никаких аналогов не имело: трупы были иссохшими в последней стадии мумификации, но достаточно свободно передвигались, некоторые были лишены голов. Посему сакральный императив дешевых фильмов ужасов: «стреляй им в голову» – тут не подходил. Неупокойники двигались в нашу сторону, непонятно каким образом чувствуя направление.
Убрав монокуляр, я осадил Колю, который уже судорожно менял короб в пулемете. Глаза бойца были пустыми от страха, но руки безошибочно производили все необходимые манипуляции с оружием. Подойдя к наемнику, уже не сторожась, во весь рост, я пинком вышиб готовый к стрельбе безотказный MG-4 из рук Николая, а вторым пинком, под ребра, привел десантника в чувство.
– Боец, отставить! Коля, им без разницы, как плотно ты их набьешь свинцом. Лучше обойдем стороной это шоу уродов, может, отстанут. Поднимайся и передай остальным, чтобы шли следом за мной, понял?
– П-п-понял. Есть – идти к группе. – Голос Николая дрожать перестал, и, подхватив пулемет, он на рысях двинулся к замершей в тридцати метрах в тылу команде.
Дальнейшее было похоже на театр абсурда: неупокойники некоторое время плелись за нами, кто-то из них даже пытался говорить. Но выходило только неразборчивое хрипение и противный низкий свист. Через пятьсот с небольшим метров они отстали, и больше нас не беспокоили. Сила тяжести снова возросла, я вынужден был объявить привал уже через тридцать километров, когда начало темнеть. На территории «кочующей земли» сумерки по неизвестной мне причине наступали гораздо позже, чем обычно в Зоне. Но скоро причина предстала перед нами во всей красе: оставив группу отдыхать, я предпринял рывок с целью доразведки последнего отрезка маршрута. Около двухсот метров все было нормально, пока я не обратил внимание на некий рассеянный свет и не ощутил легкий толчок почвы под ногами. Черт! Видимо, наше время подходит к концу. Пройдя еще чуть вперед и забрав влево, к источнику света, я замер: деревья расступились, открыв вид на гигантских размеров «пузырь», объемом никак не менее сотни тонн и километра два в диаметре. В центре прозрачной сферы, едва касающейся земли, пульсировал ослепительно белый «мячик», по яркости могущий соперничать с солнцем. А вокруг… Такое зрелище не пожелаю увидеть ни одному человеку, знающему, какая сила сосредоточена в свободно плавающих внутри сферы предметах. Внутри «пузыря», словно в киселе, плавали ракетные снаряды от РСЗО «Град», простые разнокалиберные мины и снаряды ствольные, ракеты «земля-воздух» и даже один истребитель «МиГ-29», величаво вращающийся вокруг собственной оси… Я живо представил себе, что будет, если взорвется хоть одна из этих приблуд. Силища, сосредоточенная в «пузыре», была немереная, пришло время звать алхимика. Вернувшись в расположение и приказав всем оставаться на месте, я жестом попросил Сажу пойти со мной. Когда мы пришли на место, алхимик аж попятился, а затем резко рванулся к границам «пузыря», но я остановил натуралиста подсечкой и прижал его к земле.
– Спокойно!..
– Вы не понимаете! – зашептал Сажа. – Это то, что мы предполагали теоретически. Но увидеть такое самому… О-о!
– Тихо, ты! Нам нужно убираться отсюда. Как я понимаю, скоро эта дрянь в центре начнет переваривать гостинцы прикордонных вояк, и нам лучше быть где-нибудь подальше отсюда. Так, или я ошибаюсь?
– Ну, не так примитивно… Но думаю, что вы правы. И нам действительно лучше уходить. Осталось совсем немного времени.
– Сколько?
– Часов пять-шесть. Видите, как сгусток плазмы в центре э… «пузыря» меняет цвет? Так вот: как только температура внутри достигнет определенного предела, произойдет мгновенное высвобождение энергии. А потом… Даже не знаю…
Подняв отряд, мы почти бегом направились к границе «блуждающей земли». Пятнадцать километров… Мусорная гора на горизонте была уже так близко и так далеко одновременно! Судороги земли становились все сильнее. Пару раз я падал, но поднимался, матерясь в микрофон и подгоняя и так все понимающих бойцов. Семь километров… Мы почти вышли, но сильной помехой были частые, все усиливающиеся толчки почвы. Усиливающийся гул в ушах от огромной, адской нагрузки мешал четко осмыслить исключительность наблюдаемого явления. Михай упал. Я вернулся к группе, вместе с Николаем мы подхватили упавшего молдаванина и потащили вперед. Триста метров… Тряска уже не прекращалась, и все пространство вокруг
