изнасилование поломало сознание сильнее, чем я ожидал, и теперь это было растение, а не человек. С девушкой следовало обойтись чуть деликатнее, правда, в успехе я совсем не был уверен. Просто очень осторожно, вскрывая слой за слоем, стал пробираться в воспаленное, измученное, но не сломленное сознание, хотя время и поджимало…
История путешествия Томы и Александра (так звали журналистку и стрингера) была банальна до безобразия. Работали оба на одну из американских медиакорпораций, которая отправила борзописцев с целью проникнуть в самое сердце Зоны отчуждения, привезти эксклюзив. Выделили деньги, пропустили на Кордон. Тут они просидели почти неделю, пока им не попалась небольшая группа бродяг, шакаливших на Янтаре и неплохо знавших этот район. Предводителем у них был некий бывший автомеханик, сбежавший из подмосковных Химок в Зону после того, как разбил отремонтированную гоночную «итальянку» «феррари» какого-то банкира. Парень решил пустить знакомым пыль в глаза и украсил придорожный столб дорогой иномаркой, не справившись с управлением. Долго скакал, как блоха на сковородке, по России-матушке и оказался в Зоне, где его наконец-то перестали искать агенты разочарованного банкира. За свою въедливость и живучесть парень получил прозвище Репей. Команду он сколотил из новичков, но им пару раз крупно повезло – вскрыли захоронки погибших старателей и разжились хорошим снаряжением. Репей обычно носил два пистолета, как киношный ковбой, и палил с двух рук, но при этом только пугал всякую живность. Справедливости ради нужно отметить, что пара хороших стрелков в команде автомеханика все же имелась, иначе бы группа дальше Свалки не ушла. Был у них и опытный проводник, татарин по прозвищу Бегемот. Команда называла себя «Вороны» и насчитывала шесть бойцов.
С ними договаривался оператор. Репей взялся показать труднодоступные места и повел журналистов на Янтарь. Следует отдать вожаку мародеров должное: он честно собирался выполнить контракт и привести туристов обратно на Кордон. На шестые сутки пути, на дневном привале, стрингер решил снять охоту кабана на псевдоплоть. Сначала все шло нормально, но оказалось, что охотник сам превратился в добычу: как только кабан зашел в густые заросли кустарника, куда убегала его добыча, из травы поднялись еще три карикатурно выглядевшие фигуры – эдакие шары на тонких ножках (именно так выглядит псевдоплоть издали) и атаковали кабана с тыла. Растерзав тушу немаленького секача и опьянев от крови, звери почуяли человека и кинулись на оператора. А тот не нашел ничего умнее, как замереть на месте. Впрочем, убегать тоже не имело смысла – псевдоплоть очень быстро передвигается на своих хитиновых копытцах. Старателям удалось отбить журналюгу, подняв при этом нешуточную пальбу, чем и привлекли внимание поисковой группы духов. Те шарились в поисках безопасной караванной тропы неподалеку и, услышав выстрелы, приняли журналистов с эскортом за новичков-экстремалов. Духов было всего трое, и нападать на хорошо вооруженных людей днем они не решились. Но той же ночью они без единого выстрела сняли обоих часовых, гревшихся у костра, и повязали полусонных мародеров почти одновременно.
Рассказ девушки был сумбурен и расплывчат. Единственное, что мне удалось понять, это то, что мародеров почти сразу перебили, покидав останки в аномалию «огневка». Тамара не понимала, почему духи это сделали. Она по наивности приписывала им черты чудовищ из старых сказок. На самом деле афганцы просто не хотели тащить с собой лишний груз. Они прихватили только проводника, главаря шайки мародеров и обоих журналистов, разумно предположив, что после допроса можно будет взять мародерские нычки и накопленный ими там хабар. А за журналистов заломить солидный выкуп или продать их в другой клан, нуждающийся в «бычках». Тащить с собой слишком много пленников нецелесообразно. Мне удалось выяснить, что Репей раскололся и был зарезан на вторые сутки, проводник же присоединился к моджахедам, но девушка его в лагере больше не видела.
Скрепя сердце я начал атаку, на сей раз медленно и постепенно увеличивая натиск. Девушка глухо застонала. Визуально я видел огненную стену, как бы пожирающую мозг журналистки… Внезапно Дар похолодел, сила его начала уходить из меня. Пожар стал медленно угасать… В глазах потемнело, слабость, как обмотанная тряпьем бейсбольная бита, ударила в грудь, ноги подкосились, и я упал на колени рядом с девушкой. Кровь сочилась из уголков глаз, я выплюнул черный сгусток слизи изо рта. Стало чуть легче, когда трясущимися от слабости руками я нацедил в котелок воды, очищенной Даром, которую предусмотрительно оставил до начала сеанса на поросшей травой кочке. Потом осторожно встал и коснулся сознания девушки. Там не было хаоса, просто некоторые воспоминания были выжжены из ее памяти. Грубо и бесповоротно. Тома забыла, зачем и где она находилась: последнее, что она помнила достаточно ясно, это какое-то здание и комната на восемнадцатом этаже да стол с фотографией ее самой и маленького мальчика, обнимающего ее за шею. Сын…
Мне удалось. Ее разум был чист только от последних воспоминаний, но что с ней будет, когда она попадет в руки дознавателей «Сiчи», можно легко представить. Гарантий на сохранение психического здоровья не было. Но шанс, что ее отпустят и переправят за колючку, – был. Неожиданно воздух передо мной прочертили белые, похожие на морозные узоры на стекле, линии. Одна из них начала пульсировать зеленым, а пять – красным цветом.
– Это линии вероятности, теперь ты их можешь видеть сам, Ступающий. – Тихон, оказывается, уже давно стоял рядом со мной. – Благодарю тебя, ты сплел линии для этой девушки, это было опасно, но ты справился.
– Что это было?
– Все, кто пришел с той стороны, называют это линиями вероятности. Там будущее, прошлое и настоящее переплетены в танце вечного движения. Прошлое закрыто почти для всех, только камень, который все в Зоне называют Обелиском, может попытаться что-либо поправить. Но с непредсказуемым результатом. И только если таких, как он, будет не меньше трех. Будущее изменяется посредством влияния на настоящее, этим могут баловаться Изменяющие и мозгоеды. Алхимикам такая возможность недоступна: линии они видят, могут иногда проникать в суть танца сплетений, но всегда остаются только сторонними наблюдателями, питаясь объедками со стола избранных.
– Ну… понеслась! – Меня взяла досада: ненавижу всякие загадки и сюрпризы. – Значит, я тоже Избранный?
– Нет, конечно. – Тихон хитро прищурился. – Таких, как ты, зовут Ступающими. Линии только иногда открываются вам, и управлять или изменять этот танец вы можете только при определенных условиях, и не так прочно, как, скажем, твои друзья Изменяющие. Ты – человек, Антон. Сплетения, связанные тобой, могут распадаться, вот поэтому будущее этой девушки и расплывчато. Если бы плетением занимался Охотник или Видящий Путь, ее судьбе ничего бы не угрожало. Сплетения – это уже гарантированное будущее, Антон. Но человеку такие фокусы не под силу. Поэтому ты просто стоишь на берегу реки, и переплыть ее у тебя нет сил. Люди не созданы для таких переходов, вы можете только чуть подправить их, рискуя потеряться в лабиринте сплетений навсегда. Сегодня тебе повезло. Не думаю, что так будет все время, но… Теперь я еще раз у тебя в долгу, не спрашивай за что, пока я не готов отвечать.
– А я и не собирался. Выведи нас отсюда к заброшенному хутору. – Я показал Подорожнику место на карте своего ПДА. – Потом решай сам, насколько велик твой долг передо мной: дальше я иду в очень опасное место.
– Хорошо, но легко не будет. «Сiчевые» очень разозлятся, и это будет трудная ночь. Хропуны уже выходят на ночную охоту, а огонь из лагеря их только растревожит. Мы пойдем вдоль южной тропы. Там есть неглубокие места, но полно стоячих радиоактивных плешей и аномалий. Скорость будет невысока, да и просидеть в болоте придется еще около суток. Боюсь, как бы Волна не застала нас на открытом месте.
– Тогда поторопимся. Духи уже перестали стрелять, и скоро начнут рваться наши гостинцы на тропах. После этого у нас еще десять минут, и рванет фугас. Пора идти.
– Ладно, собирай своих головорезов, действительно пора. – Подорожник наклонился над девушкой, погладил ее слипшиеся от грязи волосы и ушел, почти бесшумно переставляя ноги в рваных бахилах.
Трудные условия, в которых оказалась моя группа, одновременно были и преимуществом. Рейдеры вынуждены были использовать активный режим ПНВ, регулярно связываться между собой, чтобы координировать штурм. Кроме того, они шли по известным маршрутам, пролегающим по узким, не более полуметра шириной, тропам, местами проваливаясь в трясину и тем самым задерживая общее продвижение. Духи тоже не сидели без дела и основательно проредили поголовье «йчевых», наступавших с западного направления. А кто-то из особо упорных, покинув секрет, встал за станок КПВ и минут пять просто сметал с тропы всех, кто пытался прорваться. Шахида успокоил только удачный выстрел из подствольника. Судя по отметкам на тактической карте, район радиообмена переместился в сторону центрального острова. Штурм
