сено, склонившись к ней. Она протяжно вздохнула, когда ее одежда оказалась расстегнутой, и он грубо вошел в нее, как будто всю жизнь ждал этого момента и теперь никак не мог насытиться им. Ритм его движений был чудесным, удивительным и мощным, Сидонии он казался Царем-варваром, а она сама – маленькой рабыней-наложницей.
Стыд и чувство вины исчезли без следа, и Сидония позволила себе погрузиться в поток желания неистового юноши. Все продолжалось восхитительно долго, они любили друг друга, подобно изголодавшимся животным, радуясь чувствам, которые им удавалось возбуждать друг у друга. Внезапно Алексей остановился.
– Не хочу кончать слишком быстро.
Она улыбнулась ему:
– Ты так и не успел снять пальто…
– Я ничего не успел снять, но это неважно. Так даже лучше.
– Знаю.
Он вновь стал двигаться – сначала медленно, постепенно ускоряя темп. Глубоко внутри Сидония испытывала ни с чем не сравнимое чувственное удовольствие, которое начало расти, увлекая ее к вершинам незабываемого наслаждения.
– Нет, не надо! – воскликнула она, когда взрыв острого эротического блаженства заполнил все ее тело. Но Алексей не мог ответить, он изливался в нее, переполненный ощущениями.
– Боже мой! – вздохнул он, падая на сено рядом с ней. – Лучше этого у меня еще никогда не бывало. Ты удивительна.
– И ты, – ответила Сидония, придвигаясь к нему и чувствуя, как после приятного расслабления воспоминания о Финнане вновь начинают терзать ее.
– Может быть, повторим?
– Сейчас?
– Нет, сегодня ночью в постели. Достойно, как и положено взрослым людям.
– Разве сейчас мы были не похожи на взрослых?
– Это было просто божественно, – простонал Алексей и закрыл глаза.
Когда через полчаса они рука об руку появились в шато, то обнаружили, что Шанталь уже встала, а завтрак подан в одной из гостиных.
– Вы гуляли? – спросила хозяйка, понимающе окидывая взглядом их сияющие лица.
– Мы оба слишком плохо спали, – поспешно ответила Сидония. – Алексею показалось, что он слышит ваше музыкальное привидение, да и мне, по правде говоря, тоже.
– Может быть, – ответила Шанталь, – хотя, должна признаться, я сплю чутко. Не хотите ли кофе?
Выпив кофе с круассаном, Сидония отправилась помыться, а потом, одетая в брюки и пушистый свитер, переступила порог музыкальной гостиной. Она почти ожидала увидеть там все того же музыканта, седоволосого и моложавого, с обращенным к ней в профиль лицом, но гостиная была совершенно пуста, и ее спокойствие не нарушал ни единый признак непонятных явлений. Подняв крышку инструмента, Сидония присела к нему и попыталась вспомнить свой сон.
Это пришло к ней сразу, подобно откровению, и, опустив руки на клавиши, она заиграла так, как в ее сне играл граф Келли. Низко опущенная левая рука ее извлекала из инструмента необычные арпеджио, в то время, как правая сплетала мелодию из повторяющихся нот в различной тональности.
– Боже милостивый, – произнесла с порога Шанталь. – Никогда еще не слышала Скарлатти в подобной интерпретации! О, простите меня, я не хотела помешать.
Но Сидония не ответила, поскольку дух сна совершенно завладел ею, и она начала воспроизводить слышанное. К сожалению, одна из пьес навсегда ускользнула от нее: мелодия менуэта «Леди Сара Банбери» упорно не вспоминалась, и чем дольше Сидония старалась припомнить ее, тем меньше у нее это получалось. Но это было совершенно не важно по сравнению с богатством нового звучания, в которое она погрузилась. Граф Келли был в комнате, она сознавала его присутствие и почти чувствовала, как он берет ее за запястье при каждой неправильно взятой ноте.
– Невероятно! – прошептала Шанталь Алексею.
Оба застыли на пороге, не решаясь пошевелиться. – Так значит, вот как эти пьесы исполняли в восемнадцатом веке! Что же с ней произошло?
Русский юноша самодовольно улыбнулся, полный простодушной гордости, твердо веря, что его мужественность дала возможность излиться таланту его возлюбленной. Однако Шанталь, будучи француженкой и светской дамой, уловила его взгляд, правильно его истолковала, но не поверила. В том, что сейчас совершалось в ее музыкальной гостиной, присутствовала почти духовная глубина, и Шанталь полагала, что такому явлению никак нельзя дать чисто земное объяснение.
Сидония начала играть менуэт «Герцогиня Ричмондская» с совершенно восторженным лицом.
– Послушайте, – позвала она. – Граф использовал здесь ее прозвище. Разве вы не слышите, как выпеваются слова: «Прелесть, Прелесть»?
– Я бы никогда об этом не подумала, – поразилась Шанталь. – Откуда вы узнали?
– Вероятно, помог призрак, – ответила Сидония, и на краткую секунду обе женщины обменялись взглядами.
– Тогда он оказал вам добрую услугу, – заключила хозяйка дома. – Значит, Лозан не так уж плох, как я считала.
– Кажется, в этом доме живет призрак не герцога, а самого графа Келли.
