Дверь второй квартиры открылась после небольшой паузы, во время которой магнитофон эгоистично приглушил Вивальди. Затем раздался шум, как будто за дверью разбирали баррикаду. Наконец звякнула цепочка, повернулся ключ и на пороге возникла хозяйка квартиры.
Сидония слегка откашлялась:
– Добрый вечер. Меня зовут Сидония Брукс, я ваша новая соседка. Я только вчера переехала в этот дом и…
Ответом ей была ослепительная улыбка, обнажающая мелкие зубки.
– О, входите! Я слышала, что кто-то приехал. Мистер Бивер, прежний владелец, недавно устраивал вечеринку и сообщил, что уезжает. Знаете, в этом доме все жильцы очень дружны между собой. Кстати, меня зовут Дженнет Паркер, но чаще просто Дженни. – Женщина захихикала, очевидно, пытаясь изобразить «серебристый смех». – Простите за этот беспорядок, но я давно не убирала квартиру. Обычно я делаю это на уик-энд, но день был так хорош, что я целиком провела его в Холленд-Паркс. Что будете пить – джин с тоником, сухое белое вино? А может, шерри?
– Вино, если можно.
Дженни сбросила с кресла на пол кипу старых номеров «Гардиан».
– Присаживайтесь, сейчас я принесу вино.
Она упорхнула на кухню в вихре оборок стилизованной под народную юбки, дав Сидонии несколько минут, чтобы осмотреться. Комната была большой, с двумя высокими окнами, выходящими на Филимор- Гарденс, в ней помещались несколько старинных кожаных кресел и диван. Компактный проигрыватель и магнитофон, продолжающий приглушенно играть Вивальди, стояли на старинном буфете рядом с бронзовой мужской головой. Сидония решила, что это самая отвратительная вещь, какую она когда-либо видела.
– Неплохо, верно? – спросила Дженни, возвращаясь с подносом. – Это работа одной из моих девочек. Я ведь социальный работник. Дело настолько утомительное, что я просто не знаю, как это назвать, но, конечно, благодарное. Недавно я водила своих подопечных на концерт. Можете себе представить – некоторые из них никогда не были в концертном зале, только одна из них слушала Моцарта!
– Им понравилось?
Дженни задумчиво покачала головой:
– Всего одной-двум, не больше.
Она остановилась, чтобы отпить глоток вина, и Сидония с умело замаскированным любопытством оглядела ее. У новой соседки были ловкие крохотные ручки и проворные ноги. Казалось, она не в силах посидеть неподвижно ни единой минуты.
– Как раз по поводу музыки я и побеспокоила вас, – осторожно начала Сидония.
– В самом деле?
– Видите ли, я музыкант, каждый день должна помногу упражняться. Уверяю вас, я буду играть только в дневные часы – когда вы уходите на работу, так что музыка вам не помешает.
Глаза Дженни блеснули, она с энтузиазмом вскинула голову.
– Музыкант? На чем же вы играете?
– На старинных клавишных инструментах, главным образом на клавикордах.
– Черт, вот здорово! Как, говорите, вас зовут?
– Сидония Брукс.
– Я слышала ваш концерт в Уигмор-Холл. О, что за чудо! Нет, я не стану возражать. – Она в восхищении всплеснула миниатюрными ручками. – Играйте сколько вам угодно! – Она глотнула вина. – Я обязательно расскажу друзьям, что вы поселились здесь. Все мы связаны с миром искусства, и они будут умирать от желания познакомиться с вами. Если вы не против, я бы хотела устроить небольшую вечеринку в вашу честь.
Сидония допила вино и встала, улыбнувшись:
– Вы очень любезны. С удовольствием бы осталась поговорить подольше, но, к сожалению, мне надо зайти еще в одну квартиру.
– О, к знаменитому доктору О’Нейлу! – захихикала Дженни. – Это, что называется, «лихой парень» – в нем бездна обаяния.
– Мне необходимо повидаться с ним.
– Конечно. – Дженни вновь посерьезнела. – Какая жалость, что вы уходите! Прошу вас, заходите еще!
– Очень благодарна вам за понимание, – ответила Сидония и поскорее улизнула.
Из-за двери квартиры номер один тоже доносилась музыка – на этот раз с компакт-диска звучал голос Каллас в «Норме». К своему удивлению, Сидония услышала, что арии «Пречистая дева» искусно аккомпанирует мужской голос, на октаву ниже. Пение резко оборвалось, когда Сидония позвонила в дверь, и спустя несколько секунд на пороге появился высокий, энергичного вида мужчина в фартуке, с шапкой черных вьющихся волос.
– Добрый вечер, – произнес он. – Чем могу служить?
– Доктор О’Нейл? – спросила Сидония, протягивая руку.
– Да. А вы, должно быть, моя новая соседка. Я видел вас утром с балкона – не подглядывал, уверяю вас, просто полюбопытствовал.
Он был чистокровным ирландцем – об этом свидетельствовало и его мягкое обаяние, и напевный звучный голос.
