знает. Он уже три дня ничего не ел.

Начинающий уже полнеть, сорокапятилетний человек с мощной, почти квадратной головой, с фантастически длинными седеющими баками, с развевающимися волосами, с гладко выбритым маленьким подбородком и веселыми глазами, поблескивающими из-под густых бровей, натуралист Томас Гексли, друг Дарвина, долго трясет руку Маклая.

— Я вас отлично знаю, господин Миклухо-Маклай. Не удивляйтесь… Я читал ваши оригинальные работы, которые здесь широко известны. Радуюсь знакомству с вами…

Маклай раскрывает английскому естествоиспытателю все свои планы. Гексли увлечен.

— Великолепно! — восклицает он. — Я должен представить вас сэру Мурчисону. У него большие связи. Сэр Мурчисон близко знаком с лордом Кларен-доном. Надеюсь, британский министр иностранных дел охотно пойдет навстречу, и вы получите открытое письмо ко всем английским консулам на островах Тихого океана.

…В очень короткое время Миклухо-Маклай познакомился со всеми крупнейшими представителями тех отраслей наук, какие его интересовали. В Адмиралтействе ему показали все аппараты и приборы для исследования дна на больших глубинах. Целыми днями русский путешественник пропадал в музеях и библиотеках. На полученные, наконец, от матери деньги он приобрел некоторые приборы и инструменты для своего будущего путешествия.

Словно угадывая заветную мечту своего друга, Гексли сказал:

— Я обязан познакомить вас с Чарлзом Дарвином. Без такого знакомства ваши впечатления о нашей стране останутся неполными. Едем в Даун!

Однако поездка в Даун сорвалась: на другой день жестокий приступ лихорадки снова уложил Маклая в постель. Скверная недужная погода… За окном серой стеной стоял туман. Русский ученый метался в бреду. Ему мерещились саванны Абиссинии, раскидистые кроны баобабов и акаций. Он шагал по колючкам африканских мимоз, и колючки впивались в подошвы. А впереди дрожал мираж…

Ученый до такой степени обессилел, что даже не смог составить меморандум, обещанный сэру Мурчисону.

Пришлось бежать из Лондона в Иену.

«Милая моя Оля! Лихорадка выгнала меня из Лондона. Кроме того, мои финансы заставили меня бежать оттуда. Я, однако же, сделал все, что только можно было, в короткий срок моего пребывания там. Теперь я возвращаюсь назад в Иену и теперь имею столько денег, что не мог бы на них вернуться в Петербург», — написал он сестре.

Деньги и на этот раз выслала Екатерина Семеновна. Письмо матери было сдержанным, без упреков. Врачи нашли у нее первые признаки туберкулеза. Следовало немедленно уезжать из сырого, промозглого Петербурга. Но маленькую сумму, жалкие грошики, которые удалось скопить на поездку, пришлось перевести Николаю. Старший сын Сергей восстал:

— До каких пор он будет вымогать у вас деньги?! — кричал он. — Мы не обязаны потакать его дурацким затеям. Пора дать ему понять… Папуасы, альфуры… А мать вынуждена тянуть из себя жилы, отдавать последнее, зарабатывать чахотку…

Но вскоре даже Сергей проникся глубоким уважением к своему непутевому брату.

Случилось так, что великая княгиня Елена Павловна, наслушавшись всяких чудес о Миклухо-Маклае от великого князя Константина и от старого графа Литке, пожелала познакомиться с молодым ученым.

К.М. Бэр.

Ф.П. Литке.

П.П. Семенов.

Д.Н. Анучин.

Едва Миклухо-Маклай появился летом 1870 года в Петербурге, как сразу же был представлен великой княгине. Со свойственным красивой избалованной женщине кокетством она постаралась обворожить странного, чудаковатого юношу с отсутствующим взглядом и взъерошенными огненными кудрями. Елена Павловна считала себя женщиной просвещенной и покровительствовала ученым.

— Вы должны поселиться в моем Ораниенбаумском дворце! — заявила она категорическим тоном.

И Маклай поселился во дворце. Все семейство Миклух также получило доступ во дворец.

Вскоре, однако, Елена Павловна разочаровалась в своем госте и, по свидетельству Остен-Сакена, «она, уже до самой своей смерти в 1873 году, перестала интересоваться им».

Миклухо-Маклай оказался не похожим на всех тех людей, с которыми судьба сталкивала великую княгиню. Он не заискивал, не пекся о покровительстве, не замечал обворожительных улыбок Елены Павловны, дурно отзывался о вельможах, забывал прикладываться к ручке и, по мнению великой княгини, мнил о себе чрезвычайно много.

— У него дурной тон… — заявила великая княгиня. — Как я поняла, этот субъект отправляется к людоедам. Туда ему и дорога. Я умею прощать. Пусть распорядятся, чтобы ему доставили на корабль мой шезлонг…

О да, выдержка покинула Маклая. Он слишком устал, чтобы быть «дипломатичным». Цель так близка, а еще столько нужно сделать!.. Через несколько дней он отплывает.

Опять неприятный разговор о «дурацких грошах». Наконец-то совет. Географического общества выделил ему от своих щедрот 1200 рублей! Мизерной суммы не хватит даже на приобретение инструментов.

Получено уведомление от морского министерства: есть высочайшее разрешение принять естествоиспытателя Миклухо-Маклая на корвет «Витязь» для совершения путешествия к берегам Тихого океана… но без довольствия от морского ведомства…

Довольствуйтесь на свой счет, господин ученый!

Даже Петр Петрович Семенов потерял обычный бодрый тон и сказал смущенно:

— Если бы общество располагало средствами… Мы делаем большое дело для науки и для России, а живем подачками меценатов.

Миклухо-Маклай хорошо знал, что Семенов и Литке сделали для него все, что было в их силах.

За несколько дней до отплытия на Новую Гвинею Миклухо-Маклай доложил свой новый план в общем собрании Географического общества. Программа была составлена на основании вопросов и указаний различных ученых: Бэра, Семенова, Геккеля, Гексли, Гильдебрандта, Дове, Вильда, Бастиана и других. К программе Маклай присоединил еще вопросы Чарлза Дарвина «относительно выражения ощущений», изложенные им в инструкции для австрийской экспедиции в Восточную Африку и Южную Америку. Вся программа в общей сложности заключала пятьдесят пять пунктов.

Хотя все члены Географического общества уже знали о том, что Маклай собирается на Новую Гвинею, его программа вызвала у некоторых профессоров возражения. Предприятие отправиться за экватор представлялось кое-кому «ненужным для России».

Петр Петрович Семенов спокойно рассеял все сомнения.

— Талантливый молодой человек предпринимает путешествие на собственный счет и страх, отважно и настойчиво стремится туда, куда ведет его наука и слава России, — сказал он. — И разве не все мы начинали подобным образом? Я не думаю, что господина Миклухо-Маклая влечет в тропические моря праздный интерес. Он уже зарекомендовал себя, и зарекомендовал достойным образом. Нам лишь остается пожелать юному коллеге Николаю Миклухо-Маклаю счастливого плавания, как мы совсем недавно пожелали «ни пуха ни пера» такому же молодому исследователю Николаю Пржевальскому, отправляющемуся в

Вы читаете Миклухо-Маклай
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату