Владимира Путина, но Дмитрию Медведеву удалось наполнить их новым содержанием.
Он тоже считает, что многие сейчас опасаются России, «которой к концу 90-х годов отводилась роль добросовестного статиста в решении международных вопросов» и которая сделала рывок «неожиданно для них и в том числе неожиданно для себя». Для Владимира Путина, казалось, это была желанная цель. Дмитрий Медведев как будто оправдывался:
– Почему нас все еще опасаются? Им просто не ясно, куда движется Россия. Кто, мол, их знает, куда их занесет.
То есть Дмитрий Медведев считает, что нужна только разъяснительная работа с западными коллегами, ибо именно с ними, цивилизованными и развитыми, нам по пути. Надо просто объяснить им, что нас не надо бояться, потому что мы для них на самом деле – свои. А они просто еще не поняли своего счастья.
– Что особенного делает Россия на внешнем рынке? – спрашивал он. – То, что мы свои энергоносители перевели на мировые цены? Так это наша обязанность при вступлении в ВТО! То, что нам небезразлично, что происходит в странах СНГ? Конечно, нам небезразлично!.. А то, что мы не обрываем отношений с проблемными странами, так это тоже наша обязанность! Проще всего было бы перейти к разрыву отношений и к ковровым бомбардировкам!
Тон Дмитрия Медведева при этом, безусловно, отличается от тона Владимира Путина, когда он говорит на эти же темы. Господин Путин ставит ультиматумы (принимаются через раз). Дмитрий Медведев предпочитает, видимо, убеждать собеседников, которые с самого начала и до конца разговора убеждены в обратном.
При этом эффективность обоих методов, похоже, примерно одинаковая. Нас никак не могут полюбить. Только Владимир Путин при этом считает, что не очень-то и хотелось, а Дмитрий Медведев думает, что просто не решаются.
Дмитрий Медведев запланированно среагировал на идею Чулпан Хаматовой об отмене квот на детские онкологические операции, заявив, что количество операций будет увеличиваться и уже увеличивается: «Еще два года назад их делали в десять раз меньше». Но отменить сами квоты не в силах не только кандидат в президенты России, но и, боюсь, сам президент.
Кандидат в президенты вообще считает, что «цивилизация в целом развивается по оптимистическому сценарию» и что «шансы у нас, у России, очень неплохие».
– Просто хорошие шансы! – закончил он.
Трудно сказать, имел ли он в виду, что особенно они увеличились после того, как однажды в своем рабочем кабинете Владимир Путин собрал лидеров четырех партий и их устами объявил о том, что реализацией этих шансов займется первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев.
Но все-таки, я думаю, подразумевал как-то, что ли.
Кандидат в президенты отправился в предвыборное турне по стране. Правда, оно проходило без отрыва от производства. Федеральные телеканалы не называли Дмитрия Медведева кандидатом: всякий раз он проверял состояние нацпроектов. В некоторых поездках его сопровождал действующий президент России Владимир Путин. Или наоборот. Уже трудно было понять.
Президент России Владимир Путин и кандидат в президенты России Дмитрий Медведев 23 января 2008 года прилетели в Пензу и провели встречу с персоналом нового медицинского центра. Президент и кандидат напомнили доброго и злого следователей-единомышленников.
Владимир Путин и Дмитрий Медведев встречались с кардиологами в одном из широких коридоров нового центра. Здесь поставили большой стол, за которым поместилось все руководство нового медицинского центра. Журналисты в коридоре уже не поместились и смотрели эту встречу по телевизору в соседнем помещении. Вообще-то, если честно, это была палата интенсивной детской терапии. Журналисты здесь и вели себя как дети, причем именно такие, которые нуждаются в срочной терапии (это, впрочем, относится, кажется, ко всем журналистам в любой момент их деятельности).
Журналисты подходили к приборам, пробовали нажимать кнопочки и с нетерпением ждали, что будет. С помощью иностранных специалистов были осуществлены монтаж оборудования и перевод всех надписей на русский язык, иначе одна из кнопочек не была бы подписана жизнерадостным полукругом: «Веселящий газ». Здесь нуждающихся отправляли в состояние наркоза. Не стоит после этого и вспоминать, что изготовили и монтировали оборудование немцы.
На телемониторе было хорошо видно, с каким напряжением ждал высоких гостей персонал центра. Для них и один президент России был бы тяжелейшей ношей, после которой кто-то из докторов мог бы, не дай Бог, стать первым пациентом нового центра. А тут к ним ехали, можно сказать, сразу два президента России, но по крайней мере без малого (где-то есть, наверное, еще какой-то малый, который тоже очень хочет стать президентом России).
Камера выхватывала их нервные лица и просто любовалась ими (оператор словно наслаждался предоставленной ему свободой, понимая, что никто, кроме двух десятков журналистов, его творчество оценить не сможет). На фоне остальных выделялся один человек, на чьем лице за все время ожидания не дрогнул ни один мускул. Кто-то предположил, что это завхоз центра, который за два года строительства центра прошел через все круги ада. Его тяжелый взгляд говорил о том, что любого несуна он достанет с того света.
В общем, предположение насчет того, что достанет, было верным – Игорь Молочников оказался заведующим отделением реанимации.
Владимир Путин и Дмитрий Медведев вошли и уверенно сели по левую и правую руку от миловидной женщины возраста скорее кандидата в президенты, чем президента России. Ситуация была какой-то двусмысленной. Женщина в халате сидела между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым и внимательно следила за их лицами, когда они начинали говорить. На ее собственном лице была тревога. Так врач смотрит на больного, когда понимает: тот в опасной ситуации, хотя сам и не осознает этого. Казалось, она вот-вот шепнет кому-то из них: «Вам нельзя много говорить». А скорее всего им обоим. И будет права.
Это была Елена Морозова, кардиолог-рентгенолог с 15-летним стажем. Ее внешность позволяла предположить, что она не только чинит сердца, но и разбивает их.
Интересно, о чем в этот момент думала сама Елена Морозова? Не о том ли, что, сидя между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым, можно загадывать желание, которое с большой долей вероятности сбудется, достаточно только произнести его вслух?
Мне Владимир Путин и Дмитрий Медведев все больше напоминают тех самых классических доброго и злого следователей. Господин Путин все устроил так, что у него появились дополнительные возможности для того, чтобы по-новому влиять на ситуацию внутри и вне страны. То, чего не может достичь своими методами один, легко получит от противника, напуганного злым следователем, другой, добрый.
Правда, на самой встрече эта технология была на первый взгляд не нужна. Здесь все и так было хорошо. Центр построили быстро и качественно, оборудование и правда высокотехнологичное, а врачи приехали в Пензу всерьез и надолго из Москвы и Петербурга.
Но все-таки время от времени во Владимире Путине злой следователь все же просыпался.
– Скоро будем ведать тем хозяйством, которое нам достанется от немецких строителей, – сказал главврач медцентра Владлен Базылев.
– Все, что вам достанется, достанется от Российской Федерации, – оборвал его Владимир Путин. – Не надо путать божий дар с яичницей.
Владимир Путин твердо дал понять, что дар Российской Федерации он считает божьим, а дар Федеративной Республики Германия – яичницей.
Владимир Путин и Дмитрий Медведев общались с медиками уже четверть часа, а ни слова не было сказано ни о каких проблемах. Наверное, медики ждали, что кто-то из следователей задаст им этот вопрос. Но следователи предпочитали слушать.
– А проблемы есть! – тогда сказал, ни к кому благоразумно не обращаясь, один кардиолог. – Самолета Санкт-Петербург – Пенза нет! А ведь был!
– Летом только есть, – внес полную ясность кто-то еще.
Медики, которые приехали в Пензу скорее все-таки в основном из Питера, а не из Москвы, судя по всему, и правда страдают от этого и рассчитывали, что им удастся решить проблему прямо на этой встрече.
