компанией BASF, сейчас, думаю, до конца дорешаем с EON, мы в принципе договорились об этом с итальянской компанией ENI, почему же нам с украинцами этого не сделать?
Без передышки Владимир Путин сообщил еще одну новость: оказывается, он считает, что «газовая ОПЕК – идея интересная». До сих пор он так не считал.
– Мы не собираемся, – заявил он, – создавать какой-то картель, но координировать, я думаю, нашу деятельность было бы правильно, имея в виду решение главной задачи: безусловное и надежное обеспечение основных потребителей энергоресурсами.
Это и были, пожалуй, все новости, которые агентства передали на ленты с пометкой «молния». И все они были «нефтегазовыми». Интересно, что с каждым годом их возникало тем больше, чем чаще президент России рассуждал о необходимости диверсификации российской экономики. Именно этой теме должна была быть посвящена и встреча президента с лучшими (по его и, главное, по их мнению) представителями российского бизнеса, намеченная на 6 февраля 2007 года.
Тем временем Владимир Путин, кажется, расслабился, поверив, наверное, в то, что он удовлетворил журналистов своими ответами на вопрос о преемнике. Но тут-то он и получил вопрос о том, кем он видит себя после 2008 года.
– Вы меня затюкали просто! Кем я себя вижу?! Человеком я себя вижу прежде всего!
После этого крика души президент как-то померк. Возможно, журналисты окончательно перестали нравиться ему. Так или иначе, он как-то сразу стал выглядеть уставшим. Правда, к этому времени пресс- конференция перевалила за четвертый час.
И тут прозвучал, на мой взгляд, лучший вопрос пресс-конференции. Он достоин того, чтобы привести его почти полностью (в отличие от ответа). Его задал греческий журналист Циолиас Афанасиос:
– Владимир Владимирович, вы не упомянули наш маленький трубопровод из Бургаса в Александруполис! Вы знаете, 15 лет мы слышим про этот провод! Хотели бы услышать ваше мнение, будет наконец-то он построен? Или постоянно кто-то будет мешать?.. Я понял (видимо, из ответов господина Путина на пресс- конференции. – А. К.), что вы до конца вашего срока не собираетесь уходить, но. Нет, вы поймете, вы поймете! Но я прочитал такое резкое мнение, что вы сидите на чемоданах и собираетесь убежать (господин Путин, сидя на стуле, исподлобья глядел на журналиста. – А. К.)! Это мнение, по-моему, шахматиста Каспарова! Так ли? Будет ли этот нефтепровод построен при вашем присутствии в России?
Напрасно говорят, что простота хуже воровства. По вопросу греческого журналиста я понял, что бывают случаи, когда простота лучше воровства. Самое замечательное в этом вопросе было то, что греческого журналиста в связи с тем, убежит Владимир Путин или останется до конца своего срока, волновало только: успеет ли он построить этот маленький, но гордый трубопровод.
– Я занимался в свое время борьбой дзюдо, а не легкой атлетикой, бежать никуда не собираюсь, – хмуро ответил Владимир Путин. – Что касается нефтепровода «Бургас—Александруполис», я действительно о нем ничего не сказал, потому что его нет. Есть только разговоры вокруг этого проекта.
Владимир Путин уже несколько минут сам решал, кто задаст ему вопрос (до него это делал Алексей Громов). Журналисты, увидев, что есть возможность напрямую докричаться до президента, начали это активно практиковать. Впервые на этих пресс-конференциях журналисты вслух требовали дать им слово.
– Коллеги, давайте мы не будем пользоваться силой голосовых связок, они у каждого разные! – пытался успокоить их господин Громов.
– Где армянские журналисты? Давайте! Потому что у нас азербайджанцы задавали вопрос. Если армян пропустить – это будет политически неверно, – тем временем господин Путин опять, кажется, немного увлекся, но при этом было очевидно, что пресс-конференция вышла на финишную прямую.
Новости, которые президент хотел озвучить, он благополучно озвучил. Те, которые он хотел оставить при себе, оставил. Журналисты не выпытали у него ничего из того, о чем он не хотел говорить.
И в этом смысле это была проигранная нами пресс-конференция.
Президент продолжал интриговать журналистов и политологов еще почти год, то намекая на новых кандидатов в преемники, то вообще дезавуируя идею преемника. Время от времени он перечислял качества будущего президента, и они были теми же, про которые он сказал в самолете.
Более того, вскоре оказалось, что этими же качествами должен обладать и премьер-министр. Встретившись в середине сентября 2007 года с западными политологами и журналистами, членами дискуссионного клуба «Валдай», Владимир Путин рассказал им, каким порядочным, профессиональным и мудрым человеком является новый премьер Виктор Зубков. Тогда он думал, судя по всему, о том, что председателем правительства и после президентских выборов будет именно этот человек. Уверен, для этого господин Зубков и появился в правительстве. Настроение президента изменилось после первых же недель работы Виктора Зубкова. Господин Путин как-то очень быстро понял, что, похоже, этим придется заниматься самому.
Журналисты вряд ли могли угнаться за полетом мысли Владимира Путина. Тем более что сделать правильные выводы им всегда что-то мешало. Например, заявление господина Путина о том, что уже есть «минимум пять человек», которые могут реально претендовать на должность президента.
– Организация такого рода мероприятий может пойти мне на пользу, – сказал президент России в начале встречи. – Хотя я знаю, что дисциплина в американских средствах массовой информации и средствах массовой информации Западной Европы высокая, и внешних результатов от наших встреч я не вижу.
Это произошло сразу после того, как Владимир Путин поздоровался с каждым из участников встречи за руку и постарался даже улыбнуться каждому из них (получалось, впрочем, в лучшем случае через раз). Если Владимир Путин, начиная этот разговор, хотел расположить к себе собеседников, то такое начало могло и не привести к желаемому результату.
Первый вопрос задала корреспондентка BBC Бриджит Кендалл, у которой был другой сценарий начала разговора.
– Очень приятно, – сказала она, – встретиться здесь с вами, в Сочи.
В последний раз госпожа Кендалл встречалась с президентом России в Ново-Огареве, перед «большой восьмеркой» в Хайлигендамме, в 2006 году. На той встрече было восемь журналистов – по числу стран- участниц, и госпожа Кендалл была одной из самых активных участниц мероприятия. Именно она задавала вопросы о деле Литвиненко и обо всех таких делах.
– Почему именно сейчас произошла отставка Михаила Фрадкова? – спросила она Владимира Путина на этот раз. – Не было бы демократичнее подождать, пока граждане России выскажут свое мнение на президентских выборах?
Она имела в виду, что надо дать возможность новому президенту сформировать новое правительство. Ведь всем тут было ясно, что с утверждением в должности Виктора Зубкова такой возможности у нового президента уже не будет.
– И почему Виктор Зубков? – продолжила госпожа Кендалл. – Не потому ли, что пост председателя правительства – хороший старт для президентской гонки?
– Это ничего общего ни с демократией (невеселые понимающие улыбки сидящих за столом. – А. К.), ни с антидемократией (веселые непонимающие улыбки. – А. К.) не имеет, – твердо заявил господин Путин. – Демократия неотделима от соблюдения закона. То, что сделано мною, находится в полном соответствии с законодательством, и в этом нет никаких нарушений.
Тогда непонятно, почему это не имело ничего общего с демократией. Владимир Путин, наверное, и сам понимал, что произносимое им не имело отношения ни к откровенности, ни к антиоткровенности.
– В 2004 году я сделал так же, – не в первый уже раз напомнил он.
Президент неожиданно признался, что существовал сценарий, по которому смены правительства не было бы до выборов президента страны.
– И мне хотелось бы, чтобы события развивались именно по этому сценарию. Но, к сожалению, члены правительства – прежде всего люди, – огорченно добавил он, как будто было бы лучше, если бы они были, например, машинками для стрижки травы. – Они сбавили обороты в своей работе, начали уже подумывать, как сложится их личная судьба после выборов. Я бы хотел, чтобы правительство в Москве, региональные власти и федеральные органы власти, как швейцарские часы, молотили, не переставая, вплоть до выборов и сразу после выборов… Мне нужно, чтобы это был хорошо отлаженный механизм безо всяких сбоев и ожиданий, безо всяких передышек.
