трудом закрыли багажник. Я ожидала что она что-то скажет насчет кучи пакетов, и количества того что я купила, но ее опередила Ева. Она хмурилась, обращаясь к нам.
— У меня плохая новость.
— Что-то случилось, — встревожилась Бет, а мое сердце замерло, самые дурные мысли вмиг посетили мою голову. Я первым делом испугалась за свою семью.
— Нам еще ненадолго придется задержаться. Оказывается, покупку продуктов оставили нам.
Я облегченно вздохнула. Это показалось ерундой по сравнению с тем, что предстало перед моими глазами, когда она сказала о плохой новости.
— Ну, это не страшно, а то ты сказала это с таким лицом, будто кто-то умер, — возмутилась Бет.
Мы расселись по местам. Ключи у меня вновь отобрали, и я подумала, что у Евы это уже входит в привычку.
Благо на заднем сиденье оставалось еще много места и мы смогли купить все необходимое. В супермаркете работала одна из прихожан маминой церкви. Мне пришлось выслушать и ответить на все ее занудные вопросы, рассказать как поживают родители и обязаться передать им привет. Когда я смогла от нее отделаться, девочки уже ждали меня в машине.
— Я думала, она от тебя не отстанет, — злилась Бет. Уже темнело, и все мы были уставшие. Ева переживала, предстоял еще путь домой, по шоссе, а она, как и я не была любительницей машин.
Я уже и забыла, какое утомительно дело — прогулка по магазинам. Утренний ажиотаж спал, и все о чем я могла мечтать, так это ванна, и кровать. Ну и, несомненно, поесть. Мое недомогание уже совсем прошло, и я с наслаждением думала о том, что же приготовила мама.
В машине я разулась, и тихая музыка, которую включила Ева, а также мелькание деревьев за окном, навевало сон. Но не могла, же я заснуть в машине, мне еще предстояло развести девочек.
Когда мы въехали в город, я так без кроссовок и села за руль. Нам пришлось поменяться, чтобы я могла отвезти по домам подруг.
Когда мы остановились во дворе Бет (я чувствовала, как от влажной холодной земли, в мои ноги пробирается холод), я приветливо помахала маме Бет, и, оглянувшись на машину, спросила:
— А что делать с пакетами?
— Не переживай, Теренс сказал, что кто-то за ними обязательно приедет. Думаю это и будет он, у него дома в подвале такая холодина, что продукты постоят там, в целости и сохранности.
— А теперь, скорее, в машину, не могу смотреть, как ты в одних носках стоишь здесь, — она почти затолкала меня в салон, и ушла в дом лишь когда я выехала на дорогу.
Слова Бет успокоили меня, и я поехала домой, усталая, но счастливая. Завтрашний день сулил так много интересного, а этот подходил к концу. Наконец-то хоть один день я провела только для себя. И почти не вспоминала о Калебе.
Но мои пальцы намертво схватили руль, когда я увидела знакомый темно-синий джип на нашей подъездной дорожке. Мои фары выхватили из темноты его силуэт. Калеб стоял, прислонясь к перилам крыльца.
Припарковав машину около его, я обулась и на негнущихся ногах пошла к дому. Его джип загородил мне дорогу к гаражу, зато то время что я шла, дало мне передышку.
Я подошла к нему ближе, чем стоило, и остановилась. Он молчал, я тоже. Казалось, всего лишь позавчера мы вместе залезли в школу, но теперь все изменилось. Между нами все еще оставался воскресный разговор. Я вглядывалась в его знакомые черты и думала, что и он изменился. Но что именно это были за изменения, не могла понять.
— Я рад, что вы вернулись на этот раз из Лутона в целости и сохранности! — его голос в темноте прозвучал чуждо.
Он был холоден и вежлив, ни тени той веселости, что была в среду. Почему-то мне захотелось ударить его по этой надменной физиономии, полускрытой от моих глаз.
Я вздохнула и подумала: когда же прекратиться это желание причинить ему боль? Ну, разве он виноват, что не любит меня?
— Да уж, как видишь, — сухо отозвалась я, — ты, наверное, за продуктами?
— Почему ты так думаешь? Может я заехал, потому что хотел тебя видеть? — равнодушно пожал плечами он. Но я видела, как при этом его глаза следили за моей реакцией.
Я рассмеялась, возможно, слишком громко, зато, хотя бы не истерично.
— По-моему мы решили этот вопрос еще в воскресенье, — мой голос даже для меня прозвучал слишком отчужденно. Ух, неужели это я? — Так что давай скорее, перенесем продукты, а то я валюсь от усталости.
— Тогда жди здесь, я сам скорее справлюсь, — повелительно бросил он, уже направляясь к машине.
Было очень холодно, я даже накинула капюшон своей куртки, совершенно не спасающей от вечернего ветра. Калеб же был в одной футболке. Теперь я поняла, что означает быть наркоманом на лечении: трогать нельзя, а смотреть — да сколько хочешь!
Я всегда обвиняла Калеба в извращении, но, по-моему, это я была маньяком. Рассматривая его свободно сидящие джинсы и мышцы, перекатывающиеся на руках, я о таком подумала, что мне даже стало жарко. Еще пара минут в его компании, и он подаст на меня в суд за изнасилование…многократное…
Я усмехнулась этой глупой мысли. Видимо от усталости, мой мозг начинал, работать хаотично. Калеб бросил на меня пристальный взгляд, и я поспешила спрятать улыбку.
Заметив торчащую пачку сигарет, а точнее говоря свою заначку, из-под ступеней, я нагнулась, чтобы вытащить их оттуда и выкинуть. Оны были мне больше не нужны. Я полностью избавилась от своей зависимости. Калеб же расценил мое движение превратно.
— Да ты в своем уме? — рявкнул он, подлетая ко мне. Я ужасно испугалась и машинально завела руку за спину.
— Хочешь поговорить о моем психическом здоровье, — получи специальный диплом, — огрызнулась я, еще до конца не поняв, что такого сделала.
Я получила какое-то странное удовольствие, когда увидела, как он сердиться. Наверное, потому что это вызывало хоть какие-то чувства на его лице. Конечно не те, о которых мечтала я, но все же.… Нельзя иметь все, кажется, именно эти слова я сказала недавно Калебу.
— Я их заберу, — заверил меня Калеб.
— Ой-йо-йой, — злорадствовала я, когда, наконец, поняла от чего он злиться. Неожиданно сигареты сыграли мне на руку. Знала бы, что бросать курить это так полезно, давно бы бросила. — Большой и страшный вампир, угрожает маленькой безобидной девочке.
— Не надо давить на жалость, на меня это не действует, — скрипнул зубами он.
— Да неужели, — парировала я, видя совершенно противоположное. Ему явно было трудно нависать надо мной с таким грозным лицом.
Он рывком поднял меня на ноги, и, заведя довольно нежно руки за спину, — отобрал пачку. Я отдала ее без сопротивления, потому что близость лица Калеба, сделала мои ноги ватными, а в голове захлюпал куриный суп. Я безнаказанно вдыхала его аромат, будто бы могла потом насладиться ним. Ощущение его холодной кожи, было одновременно сладким и болезненным.
Он никогда не будет моим, — мелькнуло в моей голове, но я придушила эту мысль. Я могла полностью наслаждаться им теперь, и зачем думать о грустном. Нельзя портить такие вот моменты.
Кажется, он почувствовал мое изменившееся настроение и замер. Его руки крепче обняли меня. Мы перестали дышать, наши глаза оказались на одном уровне.
Я уже почти потянулась к нему, когда на крыльце загорелся свет и мои родители вышли провести Грема. Калеб был к тому времени уже у машины, а я растеряно стояла, не понимая, когда же его руки перестали меня обнимать. Я поежилась от пустоты, что образовалась без него.
— Привет, — поздоровалась я, Грем по привычке погладил меня по голове, словно мне было двенадцать, и что-то дальше принялся обсуждать с отцом. Они договаривались встретиться еще ночью, но для сестер Стоутон и наших остальных соседей, нужно было, чтобы машина Гроверов исчезла с нашего двора. Разные слухи могут пойти по этому поводу. Мы всю жизнь предпринимаем такие меры. Как к такому привыкли Гроверы? Они же дольше моих родителей живут так близко с людьми.
