волнения, но это не от страха перед темным лесом, а потому что я боялась узнать, почему ушел Калеб.
Я чуть не задохнулась от великолепия, представшего передо мной. Вода мерцала в слабом свете луны, пробивающейся сквозь облака, и тот оглушающий рев, что не был так заметен днем, теперь навевал не тревогу, но что-то подобное. То же чувство, когда ты видишь океан и понимаешь, как слаб перед этой мощью. Мое лицо скоро стало влажным от холодных капель, и это немного остудило горячую кожу.
Но вся красота воды поблекла, когда я услышала голос Калеба за своей спиной:
— Не стоило идти за мной.
Я обернулась к нему лицом и с тревожно бьющимся сердцем поняла, что нас разделяет всего один шаг. Из его рта вырывался еле заметный пар, и он рассеивался почти около моего лица.
— С чего ты взял, что я пошла за тобой? — прошептала я, хотя понимала насколько это очевидно. Я насилу улыбнулась и постаралась не смотреть ему в глаза, а сконцентрироваться на пуговице, около его горловины.
— Зачем все это Рейн?
Мне показалось, что я впервые слышу свое имя произнесенное им с такой мягкостью.
— Ты о чем? — я непонимающе подняла глаза. Он был спокоен, но его взгляд стал совершенно иным, чем я привыкла видеть раньше. Не было холодности и отчужденной вежливости.
— Зачем ты затеяла эту игру со мной? — допытывался Калеб, приподняв кончиком пальца мой подбородок, чтобы я встретилась с его глазами. — Я уже и так дни и ночи думаю только о тебе. Но ты говоришь, что ненавидишь меня, делаешь вид, что я тебе не нравлюсь, но при этом отвечаешь на мои объятия, попытки поцеловать тебя, разговариваешь со мной во сне…
Я сделала шаг назад, мое сердце бешено стучало. Калеб уставился на меня, непонимающими глазами. Мы смотрели друг на друга: я — испугано, он — удивленно. Кажется, в глазах у меня потемнело от его близости, или от слов, что он постоянно думает обо мне. Хотя, скорее всего, от непонятного напряжения сковавшего мое тело. Я покачнулась, и мне пришлось схватиться за него, чтобы не упасть.
Резко обернувшись, я тут же очутилась в его распахнутых объятьях. Он обнял меня, и мне вдруг стало так тепло и хорошо, и было чувство, что такое случалось уже много раз.
Но я не могла принять от него такой жест жалости. Он ведь догадался, как нравиться мне!
Я начала сопротивляться, вновь ощущая прилив сил. Но он не стал меня отпускать, а более того, легко поднял на руки. Я почувствовала в нем перемену, какое-то неясное напряжение, удивляясь, как легко он меня держит. Это было так приятно — покоиться в его объятиях, и не думать, что не подхожу ему, а просто любить.
Он уложил внезапно меня на ковер из травы и примерзлых листьев, и как ни странно я не почувствовала холода. Его лицо светилось в темноте над моим, и я видела каждую его черточку. Мы, наверное, несколько секунд так смотрели друг на друга, пока я не поднялась, и мы не оказались на одном уровне. Калеб не сопротивлялся.
— Не какая это не игра! — наконец-то вымолвила я, стараясь контролировать свои порывы. — Все слишком сложно, чтобы тебе объяснить. Но, ни в какие игры с тобой я не играю. Ты путаешь меня с Сеттервин.
— Нет, не играешь, — согласился он, — ты мне просто лжешь.
Я, конечно же, возмутилась, но он перебил меня.
— Докажи! Я хочу знать, что не нравлюсь тебе! Я хочу это видеть!
— Хорошо, как ты хочешь чтобы я доказала это тебе! — я раздраженно поджала губы. Он хотел слишком много.
Но все вдруг потеряло смысл. Он взял в свои крупные ладони мое лицо и начал медленно наклоняться ко мне.
Я потеряла счет секундам, ожидая прикосновения его промерзлых губ и смотря ему в глаза. Казалось, он завораживает меня, и я не могу сопротивляться его воле.
Когда наши губы, соприкоснулись, вопросов больше не осталось. Каждый из нас ждал именно этого мгновения. Его поцелуй был полон страсти и настойчивости. Я чувствовала, как бьется сердце, как каждая клеточка тела поддается этому необузданной чужой силе, а может и моей. Но разве могло во мне быть скрыто так много? Что изменилось во мне, неужели я становлюсь другой? Я прикоснулась к его щеке, внимательно посмотрела ему в глаза. А ведь я его почти не знаю.
Я отвечала на его поцелуй, так и не поняв, когда снова оказалась на земле. Я чувствовала, как он упирается в мой живот, и тот мешает ему, но, ни о чем не могла теперь думать.
Он вдруг оторвался от меня, и я со стоном протеста непонимающе посмотрела на него.
— Как ты могла поступать так со мной, если чувствовала тоже самое?! — Слова его прозвучали как обвинение, и они же отрезвили меня, хотя должны были заставить трепетать.
Я перевернулась на спину и уставилась в небо. Но звезд и облаков я не видела, пелена слез застлала мне глаза. Я не могла поверить, что все-таки поддалась ему, хотя знала, что ничего для него не значу. Как я могла опуститься столь низко?
Он навис надо мной, и когда неожиданно прижал к себе, я ахнула. Движение было слишком резким и болезненным, но желанным. Я не смогла бы высвободиться, даже если бы и хотела. А я не хотела.
Я боялась, что вот-вот, просто сейчас он встанет, рассмеется и скажет, что ожидал от меня чего-то подобного. Я — еще одна победа, пусть и нелегкая.
Но ничего не происходило. Он прижимал меня все с той же страстностью, и я чувствовала его нетерпеливые руки на своих волосах и плечах. От его движений я начинала дрожать, и уже и вовсе не могла остановить поток горячих слез. Я не могла просто поверить, что он хоть что-то может чувствовать ко мне. Кто я такая, чтобы даже надеяться? И пока были эти минуты, когда я могла хотя бы на мгновение поверить, что нужна ему — я хотела оставаться в его объятиях.
— Почему ты плачешь? — неужели его мучает неуверенность?
Я удивленно подняла на него глаза, забыв о том, как ужасно должна выглядеть с распухшими от слез глазами.
— Лучше уйди, — неуверенно прошептала я, — ты получил доказательства. Да, я тоже не смогла устоять перед тобой. Теперь ты это знаешь, так что уходи.
Всхлипывая, я постаралась отбиться от его настойчивых рук, что как и раньше крепко держали меня прижатой к нему. Но он, молча, вернул мое лицо к вороту своей футболки, что уже и так обильно была орошена моими слезами.
Но за несколько минут слезы стихли, мне было не выносимо страшно, увидеть его ухмыляющееся лицо. Мелькнула мысль вновь попытаться вырваться, но Калеб держал меня по-прежнему крепко.
— Я давно догадывался, что все не просто. Я столько раз видел намек на твое чувство ко мне, через воспоминания.
Мое удивление можно было назвать почти комичным. Как он мог увидеть все через воспоминания?
— Мой талант помнишь?
Я глухо застонала и с удвоенной силой начала вырываться. Как я могла забыть, что он не просто парень, в которого я влюбилась? Он вампир, его сила, и красота, это все совмещалось в его теле. И его талант, еще одно неотъемное качество о котором я тоже забыла.
Он не отпускал меня, но держал очень бережно, чтобы я не могла причинить вред себе или детям.
— И ты не хочешь узнать, почему я постоянно думаю о тебе? — нежно спросил он, и его сильные руки заставили мой подбородок подняться вверх. Я не хотела смотреть ему в глаза, зная, что буду сломлена, и не устою перед теми чувствами, что он вызывал во мне. Моя болезненная любовь заставит меня остаться и выслушать все, что он скажет, не смотря на стыд и боль. Как же я боялась!
Но в его глазах по-прежнему не было насмешки, и я невольно перестала брыкаться.
— С самого твоего первого дня в школе, мне нет покоя, — он говорил с некоторой горечью, почти насмехаясь над собой. — О тебе говорят все вокруг, больше того, о тебе не умолкая, трещат мои друзья, что, мол, в городе новая девушка. Беременная, синеволосая. А после знакомства наших семей отец постоянно пропадает у вас. Ну а ты… — он помедлил и улыбнулся с таким восхищением и удивлением, от которых мне невольно стало приятно. — Ты же полностью меня игнорируешь. Знала бы ты, как меня это
