вперед, а когда вернулась, Сергей сказал:
– Я вспомнил. Помните, Мюллер запер Штирлица в камере и ушел, сказав ему – «вспоминайте». Штирлиц посидел, подумал и сказал – «я вспомнил». Я тоже вспомнил: в этом ресторане не принимают карточки, а у меня не было наличных денег. Поэтому я и сказал Вадику – «плати». И сдачу я забрал по той же причине – чтобы оставить на чай гардеробщику. Видите, как все просто.
– Но Штирлиц обманул Мюллера, – засмеялась я, и в этот момент у Сергея зазвонил телефон, и он, засмеявшись, сказал уже в телефон: – Я не обманываю вас, дорогой Мюллер… Да, мама, я слушаю. Уже купила билеты? И заказала столик? Хорошо, мама, я позвоню ей… Какой Мюллер? Весьма симпатичный… Нет, к сожалению, не нашего круга… Целую тебя.
Закончив разговор, Сергей что-то отметил в записной книжке и опять улыбнулся. Было понятно, что он очень любит свою маму – я никогда еще не видела его таким веселым и доброжелательным.
– Если моя мама что-то решила, ее не остановить, – любовно улыбнулся Сергей. – Теперь она решила меня женить, составила список кандидаток и назначает им свидания… У мамы на меня локатор – она догадалась, что я рядом с девушкой, и подозрительно спросила, симпатичная ли вы.
– Я слышала: «Мюллер симпатичный, но не нашего круга». Разве сейчас существует такое понятие, как «человек нашего круга»? – насмешливо спросила я. – И этот «ваш круг», конечно же, определяется деньгами… По-моему, это глупо и отвратительно!
Сергей кивнул:
– Отвратительно – возможно, но совсем не глупо. Дело ведь не в количестве денег, а в том, что за этим стоит – хорошее воспитание, образование и происхождение.
Я растерялась, я даже не представляла, что можно так по-детски жестоко игнорировать чувства, да и просто присутствие другого человека – меня. Мне даже на мгновение показалось, что меня просто нет рядом с ним, я не иду по заливу, и такса и пудель не вьются у меня под ногами, и это не я стараюсь не расплакаться, стараюсь улыбнуться.
– Ну а вы, Сергей, кто же вы – принц? – спросила я, сдержанно улыбаясь, чтобы придать дискуссии академический характер.
И тут произошло самое страшное, что только можно представить, страшное и неожиданное – Исчадие Ады. Я совсем забыла, что мое время закончилось и началось время Исчадия Ады.
Ада говорит, что благодаря бульмастифу она может быть спокойна за свое имущество. Но выведена эта порода была не для охраны имущества, а для охраны дичи от браконьеров – бульмастиф должен был догнать браконьера, повалить на землю и задержать до прихода людей. Браконьерство каралось смертной казнью, так что можно себе представить, с какой яростью браконьер сопротивлялся бульмастифу, а главное – с какой яростью бульмастиф сражался с браконьером…
Спущенный с поводка Исчадие Ады мчался вдоль берега со счастливым воем, предвкушая, как он сейчас всех съест – и меня, и пуделя, и таксу…
Бывают ситуации, трагичность которых преувеличивается участниками, но это был не тот случай. Это было мгновение, когда приходится делать выбор – продолжать жить достойно или продолжать жить. Такса совершила свой выбор, взлетев ко мне на руки, как будто была не собакой, а птицей, я сделала свой выбор, закрыв глаза и вытянув к небу руки с таксой, пудель сделал свой выбор, метнувшись в тину залива и замерев на глубине лап, – он рассчитывал на то, что Исчадие Ады не любит воду.
А у Сергея не было выбора, потому что убежать и бросить нас на произвол Исчадия Ады – это не выбор для принца из хорошей семьи, но и принять бой с Исчадием Ады тоже не выбор для разумного человека, и поэтому он растерянно стоял рядом.
Убедившись, что ему не выхватить у меня из рук таксу, Исчадие Ады ринулся в залив за пуделем, я побежала за ним, но у самого берега поскользнулась в тине и упала, держа таксу в высоко поднятых руках. Если кому-то это покажется смешным, как в цирке, предлагаю посмотреть каталог собак: Исчадие Ады – «высота в холке 61–69 см, вес 50–59 кг, короткая, плотно прилегающая шерсть покрывает тело с хорошо развитой мускулатурой, голова крупная, квадратной формы, морда короткая, широкая, к мочке носа не суживается».
Сергей спас таксу и пуделя от Исчадия Ады, как принц в сказке спасает принцессу от дракона, – зашел в воду, взял на руки пуделя, поскользнулся в тине, упал, выбросив вперед руки с пуделем. Теперь мы оба торчали из воды с воздетыми к небу руками, у каждого в руках по собаке, а между нами с рычанием сновал Исчадие Ады со свинской мордой.
И тут наконец пришло спасение – пришла Ада и взяла свою свинскую собаку на поводок.
Сергей поднялся, забрал у меня таксу и злобно побрел вдоль берега с двумя собаками на руках. А я виновато шла вслед за ним, смотрела сзади на его спину в мокрой рубашке и думала, какие у него широкие плечи, крепкие руки и… в общем, я любовалась принцем, героем, победителем Исчадия Ады.
Мы пришли к нам – Сергей мрачно сказал, что хочет убедиться в безопасности собак и доставит их домой собственноручно.
– Вы где предпочитаете сохнуть и пить чай – у себя дома или у меня? – вежливо спросила я.
В доме было тихо, как всегда в воскресенье днем. По воскресеньям, когда Лидочка в городе, Мария не выходит из их комнаты, наслаждаясь одиночеством, мама навещает соседей, ну а отец, как всегда, был у себя наверху.
Мы прошли ко мне, Сергей снял мокрую рубашку в тине, снял с меня мокрую рубашку в тине… Я много раз видела в кино, как посторонние люди после совместно пережитой опасности страстно бросаются в объятия друг к другу, и считала это эффектной придумкой режиссера. Но мы бросились друг к другу, как будто только и мечтали об этом, пока он брел по берегу, весь в тине, и я брела за ним, вся в тине…
В кино часто бывает, что после любви люди опять становятся посторонними – это уж точно режиссерский прием… во всяком случае, у нас так не было. Мы смеялись, разговаривали и были абсолютно счастливы, во всяком случае, я была абсолютно счастлива. Все думают, что любовь – это совокупность биохимических процессов в организме человека, но это не так, и только я знаю, что такое любовь, – я открыла новый закон!
– Я открыла новый закон, – сказала я и, поймав удивленный взгляд Сергея, принялась юлить: – Мне приснился сон, что я открыла новый закон.
– Сейчас приснился? – улыбнулся Сергей. – Но ты же не спишь.
– Именно что сплю, у меня так бывает, что я сплю и вижу сон наяву, – выкручивалась я. – Мне приснилось, что я стою у доски в очках и с пучком, пишу мелом формулу, потом кладу мел, отряхиваю руки и скромно жду аплодисментов.
– И что же?
– Все аплодируют. И перешептываются: «Нобелевская премия… Она открыла новый закон!..»
– А какой закон? – поинтересовался Сергей.
Никто не знает, что такое любовь, а я знаю. Я открыла закон: выбор организма + уважение = любовь.
– О-о, ну так, ничего особенного… Все процессы в системе, находящейся в состоянии равномерного и прямолинейного движения, происходят по тем же законам, что и в покоящейся системе, – скромно ответила я. Я нечаянно присвоила себе один из постулатов теории Эйнштейна – просто сказала первое, что пришло мне в голову.
Сергей посмотрел на меня странным взглядом – по-моему, ему хотелось покрутить пальцем у виска, и его удержали только хорошее воспитание, образование и происхождение.
– Лиза, а почему ты не говоришь «у меня так еще никогда не было»? – спросил Сергей.
– А что, разве так положено говорить? – удивилась я и тоненько жеманно произнесла: – У меня так еще никогда не было… На самом деле я не знаю, как было, это было никак, потому что я стеснялась и боялась. Я ничего не помню, как будто меня ударило молнией, – в этом смысле у меня так еще никогда не было.
– Какая ты честная… – улыбнулся Сергей. – Могла бы и притвориться. Девушке положено быть романтичной.
Опять звонил его телефон, и это опять была его мама. Сергей сказал мне, что у мамы никого нет, кроме него, он обязан быть идеальным сыном днем и ночью. Я удивилась – такой взрослый принц и такой маленький.
Сергей рассказывал о своей семье сдержанно, без хвастливых подробностей, но так, что было понятно –
