клятвопреступления, но мы их не знаем. Это дело юридическое, и мы должны посоветоваться с каким- нибудь юристом. Конечно, это риск, но кто ничем не рискует, тот ничего не получит. Что вы скажете о молодом Педгифте? Он прекрасный человек. Я уверен, что ему мы можем доверить нашу тайну.
— Ни за что на свете! — воскликнула Нили. — Вы-то готовы поверять ваши тайны этому противному и пошлому человеку, а я не хочу поверить ему моих. Я ненавижу его. Нет! — продолжала она, вспыхнув и сердито топнув ногой. — Я категорически запрещаю вам поверять эту тайну кому бы то ни было в Торп- Эмброзе: они тотчас станут подозревать меня, и эта новость тотчас разнесётся по всему городу. Пусть моя любовь будет несчастной, — заметила Нили, поднося платок к глазам, пусть папа положит ей конец в самом деле, но я не хочу, чтобы её оскорбляли городские сплетни!
— Полно, полно! — сказал Аллэн. — Я ни слова не скажу в Торп-Эмброзе, право не скажу.
Он остановился и подумал.
— Есть ещё способ! — воскликнул он, просияв в одно мгновение. — Впереди у нас ещё целая неделя; я вам скажу, что я сделаю: я поеду в Лондон…
Раздался внезапный шелест за деревьями, между которыми пряталась мисс Гуильт, — который не услышали ни тот ни другая. Одно затруднение (затруднение отозвать Аллэна в Лондон) теперь должно быть устранено по собственной воле Аллэна.
— В Лондон? — повторила Нили, с удивлением подняв глаза.
— В Лондон, — продолжал Аллэн. — Это, кажется, довольно далеко от Торп-Эмброза? Подождите и не забывайте, что дело идёт о законе. Очень хорошо; я знаю в Лондоне нотариусов, которые устроили для меня все дела, когда я вступил во владение этим имением; мне с ними надо посоветоваться. А если они не захотят вмешаться в это дело, то у них есть главный клерк, один из лучших людей, каких только случалось мне встречать. Я помню, что я приглашал его кататься со мною на яхте; и хотя он не смог поехать, но сказал, что всё-таки благодарен за моё приглашение. Вот этот человек поможет мне. Блэкстон младенец в сравнении с ним. Не говорите, что это нелепо, не говорите, что это похоже на Аллэна. Пожалуйста, выслушайте меня! Я ни слова не упомяну ни о вас, ни о вашем отце; я опишу вас «молодой девушкой, к которой я искренне привязан». А если приятель мой, клерк, спросит меня, где вы живёте, я скажу, на севере Шотландии, или на западе Ирландии, или где вы захотите. Приятель мой никого не знает в Торп-Эмброзе — это уже рекомендация — и в пять минут научит меня, что делать, — а это другая рекомендация. Если бы вы знали его! Он один из тех необыкновенных людей, которые являются раз или два в столетие, — такой человек, который не позволит вам сделать ошибку, если вы постараетесь. Я должен сказать ему только (вкратце): «Любезный друг, я хочу жениться тайно, без клятвопреступления», а он должен ответить мне только (вкратце): «Вы должны сделать то и то, а должны избегать того и того». Мне ничего другого не придётся делать, как только следовать его инструкциям, а вам ничего другого не следует делать, кроме того, что всегда делает невеста, когда жених уже готов и ждёт!
Рука его обняла стан Нили, а губы подтвердили значение последней фразы с тем молчаливым красноречием, которое всегда так удачно убеждает женщину против её воли. Все приготовленные возражения Нили перешли в один заданный слабым голосом вопрос:
— Положим, что я отпущу вас, Аллэн, — шепнула она, нервно играя пуговицей на его манишке. — Вы долго будете отсутствовать?
— Я уеду сегодня, — сказал Аллэн, — с одиннадцатичасовым поездом и вернусь завтра, если с моим приятелем смогу решить все за один день; а если нет, то в среду, но уж никак не позже.
— Вы будете писать мне каждый день? — спрашивала Нили, прижимаясь к Аллэну ещё ближе. — Я буду изнемогать от волнения, если вы не будете писать мне каждый день.
Аллэн обещал писать два раза в день, если она хочет: писанье писем, стоящее стольких усилий другим мужчинам, не составляло труда для него.
— И помните, что бы ни сказали вам эти люди в Лондоне, — продолжала Нили, — я настаиваю, чтобы вы вернулись ко мне. Я определённо отказываюсь бежать, если вы не приедете за мною.
Аллэн заверил её во второй раз своим честным словом и самым страстным голосом, но Нили даже и тогда не осталась довольна. Она непременно хотела знать, точно ли Аллэн уверен, что он любит её. Аллэн призвал небо в свидетели и тотчас услышал другой вопрос, ответ на который должен был подтвердить его клятвы: мог ли он торжественно заявить, что никогда не пожалеет, что увёз Нили из дома? Аллэн опять призвал небо в свидетели горячее прежнего. Все бесполезно! Жадность женщины в нежных уверениях требовала ещё большего.
— Я знаю, что скоро случится, — настаивала Нили. — Вы увидите какую-нибудь другую девушку красивее меня и захотите жениться на ней, а не на мне!
Когда Аллэн раскрыл рот для дальнейших уверений, бой часов в большом доме слабо донёсся издали. Нили вскочила. Это был час утреннего чая в коттедже — другими словами: настала пора расстаться. В последнюю минуту сердце Нили устремилось к отцу, а голова опустилась на грудь Аллэна, когда она говорила ему: «Прощайте».
— Папа всегда был добр ко мне, Аллэн, — прошептала она, с тревогой удерживая его, когда он хотел уйти. — Мне кажется так нехорошо и жестоко убежать от него и обвенчаться втайне. О! Подумайте, прежде чем вы поедете в Лондон, не возможно ли сделать его добрее и справедливее к вам?
Вопрос был бесполезен: решительно неблагоприятный приём майором письма Аллэна пришёл на память Нили и дал ей ответ в то время, как она произнесла эти слова. В девическом горестном порыве она оттолкнула Аллэна, прежде чем он ушёл. Борьба самых противоречивых чувств, которую она сдерживала до сих пор, вырвалась наружу против её воли после того, как она махнула Аллэну рукой в последний раз и он исчез в чаще деревьев. Когда Нили сама медленно отправилась в обратный путь, долго сдерживаемые слезы потекли наконец обильным потоком и сделали эту утреннюю прогулку самой печальной в её жизни, так Нили не плакала уже давно.
Когда она отправилась домой, ветви деревьев на месте свидания раздвинулись, и мисс Гуильт тихо вышла на открытое место. Она торжествовала, высокая, прекрасная и решительная; прелестный румянец залил щеки, когда она смотрела на удаляющуюся фигуру Нили, лёгкими шагами подходившую к коттеджу.
— Плачь, дура! — сказала она спокойно своим звучным голосом и с презрительной улыбкой. — Плачь, как ты ещё не плакала до сих пор! Ты в последний раз видела своего возлюбленного.
Глава XII
Скандал на станции
Часом позже хозяйка мисс Гуильт была вне себя от изумления, а её болтливые дети были обескуражены. «Непредвиденные обстоятельства» вдруг заставили жилицу первого этажа отказаться от квартиры и выехать в Лондон в этот же день с одиннадцатичасовым поездом.
— Пожалуйста, распорядитесь, чтоб в половине одиннадцатого была подана карета, — сказала мисс Гуильт своей изумлённой хозяйке. — И извините меня, моя хорошая, за то, что я попрошу не мешать мне до тех пор, пока приедет карета.
Она заперлась в своей комнате и открыла письменную шкатулку.
— Как мне написать письмо к майору? — спросила она себя.
Минутное раздумье, по-видимому, помогло ей решиться. Она выбрала самое плохое перо и написала число на запачканном листе бумаги, кривыми, неровными буквами, окончившимися чернильным пятном, капнутым нарочно. Останавливаясь иногда немного подумать, она написала письмо следующего содержания:
«Милостивейший государь, совесть заставляет меня сообщить вам то, что, как мне кажется, вам следует узнать. Вам следует узнать о поступках мисс Нили, вашей дочери, с молодым мистером Армадэлем. Я хотела бы очень посоветовать вам убедиться поскорее, туда ли она ходит, куда, как вы думаете, она отправляется гулять по утрам перед завтраком. Я не вмешивалась бы в это дело, если б с обеих сторон была истинная любовь, но я не думаю, чтоб молодой человек имел искреннее намерение жениться на мисс. Я хочу сказать, что мисс только просто ему приглянулась. Другая особа, имя которой не будет упомянуто в
