Надавишь – оно и растает.
– Так… ладно, увидимся как-нибудь, – сказал Бадди, отступая к двери.
– Опять тем же самым торгуешь? – приставала Шелли.
Он не ответил. Выскочил за дверь, помчался вниз по лестнице, прыгнул в машину, чтобы умчаться как можно дальше оттого, кем и чем он был в прошлом.
– Мы с Адрианом посоветовались и решили – лучше тебе переехать к нам, – сказал Коко.
Ангель начала было отнекиваться.
– Никаких возражений, – твердо сказал он. – К тому же я слышал, что девица, чью квартиру ты снимаешь, возвращается.
Так что, видишь, все улажено.
Она думала затеять спор, утвердить свою вновь обретенную независимость. Но мысль о том, чтобы переехать к Коко и Адриану, была слишком соблазнительна, чтобы ей противиться. Они могут стать ей семьей. На время. Неужели хотеть этого – так дурно?
Несколько дней спустя они погрузили ее пожитки в его машину, и она переехала в домик на холмах.
Сначала она чувствовала себя неловко и не на месте, но Андриан был с ней так сердечен, а Коко так добр, что скоро она вполне освоилась.
Беременность ее начинала становиться заметной.
– Ага! – как-то утром поддел ее Раймондо. – С королем в мяч поиграть не захотела, а где-то доигралась.
– Иди дури голову клиентке, – съязвил Коко, вертевшийся, как обычно, рядом.
– Очень рад, что хотя бы одному из нас удалось, – отбрил Раймондо. – Для бизнеса это, парень, хорошо.
– Избави нас, боже, от сексуально озабоченных пуэрториканцев, – пробурчал Коко. Он повернулся к Ангель. – Я нашел тебе врача. Он будет присматривать за тобой, пока не родится малыш, больше того, когда придет время, он примет маленькое чудище. – Он изобразил тяжелый вздох. – Ума не приложу, как мы будет ухаживать за ребенком – в нашем-то доме. – Он обнял ее, словно прикрывая собой. – Но волноваться незачем – как-нибудь да управимся. Может, возня с писклей будет для меня сплошным удовольствием!
Она сжала его руку.
– Я, правда, тебя люблю, Коко. Всю жизнь буду благодарна за то, что ты для меня сделал.
Его лицо, обрамленное диковинными завитушками, залилось краской.
– Умоляю тебя, греза моя, не надо сантиментов. Эмоциональных нагрузок я не выдерживаю. Они вредны для моих гормонов!
Оливеру нравилось вести игры с голодными актерами. Особенно со знаменитыми. Как правило, они его брали за яйца и, как правило, почище разъяренной лесбиянки выдавливали все до капли. С Россом Конти все козыри были у Оливера, и ему это нравилось. И нравилось вдвойне, поскольку он настоял, чтобы к ним присоединилась Монтана, и уже одно то, что имена Джины Джермейн и Росса Конти окажутся рядом, возможно, навсегда выбьет ее из колеи.
– Господи, Оливер! – взорвалась она, когда узнала. – Я могу еще понять, почему для тебя был так важен Джордж Ланкастер.
Но почему Росс Конти, когда вокруг полно и в самом деле хороших актеров?
Сидя за своим обычным столиком в «Ма Мезон», Оливер чувствовал себя как рыба в воде. Даже геморрой прошел, а это лишний раз доказывает, насколько вредно, когда ему досаждают, зато когда все пляшут под его дудку – это полезно.
Монтана была раздражена – куда делись обычные ее невозмутимость и хладнокровие.
Росс вел себя как нельзя лучше, а Оливер играл с ним, как кот с мышью.
– Надо сказать, это один из лучших сценариев, которые я когда-либо читал, – с охотой сказал Росс. – В нем прекрасный темп, и замечательный реализм, и великолепная для меня роль.
«Хоть нравится, – подумала Монтана. – Шаг вперед по сравнению с Джорджем, который скорее всего сценарий вообще не читал».
– Сейди звонила мне утром, – сообщил Оливер, усиленно протирая салфеткой вилку. – Ей кажется, что роль может заинтересовать Адама Саттона.
Росс проглотил обиду и промолчал. Он видел игру Оливера и понимал, что самому ему остается одно – высидеть до конца.
– Адам, конечно же, запрашивает нелепую сумму, – продолжал Оливер, помахав Дани и Хэлу Нидхем. – А то, что Биби будет вертеться на съемочной площадке, – это гарантия, что бедняга не сможет работать. Но он очень популярен, особенно в Европе. – Оливер закончил надраивать вилку и теперь любовался своей работой. – Знаешь, Росс, с Заком на редкость трудно. Я знаю, что у тебя своя цена. – Он пожал плечами. – Но должен тебе сказать, что, еще не приступив к съемкам, мы уже перебрали со сметой.
Росс начал потеть. Перед обедом он разговаривал с Заком, и то, что предлагал Оливер, было просто оскорбительно. Так неужели он еще хочет сбить цену?
– Откровенно говоря, – великодушно предложил Оливер, – если мы сойдемся на цене, роль твоя. Если нет… – Он снова пожал плечами. – Сегодня к четырем часам все должно быть решено.
Монтана поднялась.
– Знаю, что вы простите меня, – сказала она. – Но рассиживаться за ленчем в наше время – роскошь не по мне. Через неделю начинаем съемки, и у меня дел невпроворот.
