Джой Байрон прочла сценарий и охарактеризовала его как «дерьмо». Для старой дамы она злоупотребляла солеными словечками.
– Но мы сделаем из него нечто стоящее, – объявила она с театральным вздохом.
Отработали долго и усердно. Джой подсказала ему мотивировку всех действий персонажа, втолковала, что и когда делать. Она даже проводила его на съемочную площадку, чтобы он не вздумал хоть в чем- нибудь отступить от ее наставлений.
На второй день, сразу же после того, как продюсеры посмотрели отснятый накануне материал, его выгнали.
– Ну и что? – фыркнула Джой Байрон. – Я же сказала тебе, что это – дерьмо!
Ночью, когда она заснула, он ушел из ее дома, изнемогая от разочарования, злости и обманутых надежд. Когда же, когда Дружок Бадди станет кинозвездой?
Он соскользнул в свой прежний образ жизни. Только теперь начал слишком много пить и слишком злоупотреблять наркотиками. Подружка свела его к Макси Шолто, низкопробному агенту, который помогал устраивать голливудские вечеринки – те, где нанятая обслуга ублажает зрителей показательными выступлениями.
Но его хотя бы видели. Ну и что, если парочка девок мусолит его по всякому? Он ведь – часть зрелища. И женщины на этих вечеринках просто влюблялись в него.
Однажды он столкнулся со своим другом Рэнди.
– В этом городе, если не побережешься, легче кончить собачьим говном, – предостерег Рэнди.
Бадди пребывал в наркотическом восторге.
– Я тысячи загребаю. Хочешь поглядеть?
– А куда твои тысячи тебя приведут? Я вижу только снег у тебя в носу и травку в горле! Выкарабкивайся, не то тебе конец.
И он выкарабкался. Через три ночи. В разгар оргии, когда по его лицу стекала молофья жирного фабриканта пластинок и тощая девица паслась на его травке, он увидел свое отражение в зеркале. А еще он у видел снимающую камеру, что его взбесило.
Он смахнул с себя девицу, разбил камеру, отколошматил фабриканта и свирепо удалился оттуда. Он же Бадди Хадсон! Он будет кинозвездой, несмотря ни на что!
На следующий день он улетел на Гавайи, и там очистился от алкоголя и наркотиков, устроился петь в баре и познакомился с Ангель.
«Ну и что делать теперь?»– думал Бадди, трясясь в своем драндулете. Вернуться в Лос-Анджелес с молоденькой женой на буксире в надежде взять город штурмом – это одно. А реальность – совсем другое. Ему были необходимы деньги, и он знал только один верный способ их заработать.
Нийл Грей оглядел зал ожидания для важных лиц, поглаживая бокал «Джека Дэниелса» со льдом.
У стены напротив сидела Джина Джермейн. Блондинка. Искристая. Груди и ягодички. Ее окружали восторженные служащие авиакомпании, наперебой стараясь исполнять каждое ее желание. Он коротко поздоровался с ней, когда она вошла. Двое малознакомых людей. Черт! Но от одного взгляда у него заломило яйца. Ему не терпелось оказаться с ней в самолете – может, отработать ее в туалете, если она позволит?
Если позволит! Джина Джермейн позволит ему трахнуть ее в «Трейдер Вик»в воскресный вечер, если он скажет ей, что ему так хочется.
Господи! Не впадает ли он в старческий маразм? Что за маниакальная тяга к какой-то киноблондиночке? Нет, что-то с ним явно не так. Несомненно. Взять ее с собой в Палм-Бич было чистейшим безумием. Риск попасться…
Риск обеспечивал ему эрекцию, какой он не знавал уже много лет.
Глава 8
В Нью-Йорке недолго стать шизиком. Если ты уже им не стал.
Какие скверные улицы! Мусор, копоть, грязная паршивость.
Крысы. Тараканы. Улицы ими кишмя кишат – включая и двуногих. Прогуляйся по городу и гарантированно повсюду будешь налетать на сумасшедших.
Дек ни с кем не общался. Целеустремленная походка, опущенный подбородок. Черные глаза смотрят бдительно из-под полуопущенных век.
Как-то раз двое ребят попытались ограбить его на углу Тридцать девятой стриги Седьмой авеню. Еще не стемнело, и прохожих было много. Но никто не пришел к нему на помощь, пока он отбивался от двух нанюхавшихся подростков. У одного был нож.
Дек отчаянно сопротивлялся: бил, делал выпады, царапал, пока не выхватил ножу нападавшего и не вогнал его в грудь мальчишки – из затуманенных глаз брызнуло удивление, из тела брызнула кровь.
Второй убежал, и Дек удалился небрежной походкой, а прохожие ускорили шаги, старательно отводя глаза.
Он почувствовал себя так хорошо! Таким непобедимо могучим! И вспомнил Филадельфию. Тот вечер, тот особый вечер.
Он вспомнил, и походка его обрела пружинистость. Мачете он купил у закладчика за двадцать долларов, просто потому, что оно ему понравилось. И оно два года висело на стене его спальни без применения, хотя он иногда снимал его и принимал перед зеркалом всякие позы. Ему и в голову не приходило, что наступит день, когда он воспользуется им по-настоящему.
Он вспомнил Джой. Ее плотное тело, торчащие вихры волос и широкий красный рот.
