Он снова ее поцеловал.
– Ага. Я же тебе говорю – это для всех обязательно.
Она светло улыбнулась.
– Я знала, что скоро с нами случится что-то очень хорошее.
И вот!
Он погладил ее по животу.
– Что-то хорошее уже случилось, верно?
Она кивнула.
– Бадди, ты правда рад маленькому?
– Да конечно же! – Теперь, когда дела пошли на лад, так и было. Прощай, аборт! Привет, малыш! Зачем спрашивать? – Он ласково ее потискал.
Она опустила глаза.
– Просто… ну, утром… когда я тебе сказала…
– Я знаю. Вроде бы я сразу убежал. Но у меня забот по горло.
Пойми, детка, для меня на первом месте – дело, а потом можно и дух перевести.
– Бадди! – Она прильнула к нему. – Как я тебя люблю!
– Я тоже, конфетулька, я тоже.
– И мы будем ужасно счастливыми, правда?
– Счастливыми. Богатыми. Знаменитыми. Чем пожелаешь. – Он легонько отстранил ее. – Так вот, мы правда переезжаем.
Я забыл тебе сказать: утром звонил Рэнди. Он возвращается.
– Когда? – Она сразу расстроилась.
– Верь не верь: завтра.
– Не может быть.
Он властно взмахнул рукой.
– Не паникуй. Я устроил нам местечко, обалдеть!
– Где?
– Вопросы, вопросы… Соберем вещи, детка, и ты увидишь.
Пока Ангель собирала вещи, он решил поплавать. День выдался тот еще, и в крови у него бушевал адреналин. Нужно освежить голову и расслабиться. Как один-единственный день может изменить всю твою жизнь! Он станет отцом! Он станет звездой!
Он поговорил с Джейсоном Суонклом – к добру ли, к худу ли, будем смотреть. Но, во всяком случае, очень не зря. Салон Джейсона Суонкла находился на бульваре Робертсон. Элегантный магазин с зеркальными витринами, а позади роскошные служебные помещения. Бадди решил не звонить предварительно. Узнать, что ему нужно. Только бы не его тело. Бадди никогда не голубел. Оно, но только с женским полом. Иногда к девочкам пристраивались другие мужчины, но от Бадди они держались в сторонке. Да уж, он всегда умел это ясно втолковать, даже и в полном одурении.
Наиболее скользким был случай с жирным фабрикантом пластинок, в ту ночь, когда он взбесился и разбил камеру, запечатлевавшую эту сцену. Он все еще трясся от ярости и при одном воспоминании – хотя, естественно, старался не вспоминать. Как и еще многое. Но они все равно возникали у него в памяти – все случаи, которые он хотел бы забыть навсегда и не мог.
Своего друга Тони, например. Как он лежал на холодной бетонной плите. Всего четырнадцать лет. Убит шайкой педиков, давших себе волю.
Иногда он видел лицо мужчины, который зазвал их в машину.
Подлое лицо с глазками хорька. И хозяин вечеринки. Колобок.
Толстячок, младенчески пухленький, с приветственной улыбочкой и рукопожатием – словно тебе в руку сунули дохлую рыбу.
Он видел их так ясно – а с ними и свою мать. Голую. С улыбкой торжества на губах.
Как он хотел бы стереть эти образы! Но они были неизгладимы и оставались с ним всегда. Так что желания обзаводиться новыми кошмарами у него не было ни малейшего.
– Чем могу служить? – спросил рыжеватый мужчина в светло-бежевом костюме и усами в тон, когда Бадди вошел в магазин Джейсона. Только это был, собственно, не магазин, а скорее выставочный зал, где демонстрировалась заказная итальянская мебель и несколько антикварных, умело размещенных предметов.
Бадди помахал карточкой Джейсона, зажатой между большим и указательным пальцами.
– Он меня пригласил.
– Мистер Джейсон?
– Да не Ронни же Рейган.
