– С вашей репутацией, – Питер загоготал, – все, естественно, решат, что вы привезли обеих. Я должен быть осторожен. Я ведь, как вы знаете, человек женатый.
Погуливает.
Как и большинство.
Джек согласился – иногда полезно делать одолжения впрок.
Келли, как всегда, заставила себя ждать. Он к этому уже привык и ждал, а на него дружелюбно кидались собаки и заключал в липкие объятия ее трехлетний сын. Келли умудрялась ходить по канату между тремя точками: кинозвезда, мамочка и продюсер – и делала это с небрежной легкостью.
– У-ух! – воскликнула она, вбегая в гостиную, одетая в длинное платье сексуального покроя. – Разные сережки надела!
– И туфли, – показал пальцем он.
– Не может быть!
– Посмотри.
Глянув себе на ноги, она вскинула руку ко рту.
– Ну я кляча!
– Зато какая очаровательная.
Она улыбнулась.
– Спасибо!
Восстановить отношения с Келли – это потребовало с его стороны серьезных усилий. После случая в «Спаго», когда он удрал с Джейд Джонсон, желание встречаться с ним у Келли пропало. Пришлось умасливать ее розами и сладкими речами – из всех женщин, с которыми он встречался после Клариссы (разумеется, исключая Джейд – она шла по особому списку), Келли была лучше всех. К тому же его восхищала ее преданность семейным узам.
– Умираю, хочу встретиться с сенатором, – заявила Келли. – Я слышала, в Вашингтоне его ценят.
– Вроде бы так.
– К тому же политики очень сексуальны.
– Ты откуда знаешь?
Она хихикнула.
– Я ведь, между прочим, до нашей с тобой встречи в девушках не ходила!
В Бенедикт-Каньоне Кларисса заканчивала приготовления к выходу – водителю пришлось ее ждать. На ней был брючный костюм цвета морской волны и белый свитер. Кларисса Браунинг ни в какой мишуре не нуждается. Голливудские побрякушки и прикиды ей ни к чему.
Склонившись к зеркалу, она углядела слабый контур синяка – сувенир от Мэннона Кейбла. Зверюга.
Недавно она позвонила в частную лечебницу в Мехико – узнать, как там Норман. Ей отказались что-либо сообщить, хотя у нее был номер телефона, по которому случайный человек звонить не мог.
Она погрузилась в раздумья о том, что произошло в Пуэрто-Валларте. Мэннон распоясался и его полагалось как следует наказать, но нет… прилетел Хауэрд Соломен со своими предупреждениями и угрозами.
– Если скажешь хоть слово, – припугнул он ее, – твоей карьере конец – до свидания. Вот так.
Голливудская публика. Живет по своим законам. Голливудская публика.
Иногда всю эту шайку она ненавидела лютой ненавистью.
Беверли д'Амо уже выбегала из дому, чтобы ехать в Лонг-Бич встретиться с Захарией, как прибыл посыльный и доставил ей плотный коричневый конверт с пометкой:
ОЧЕНЬ СРОЧНО
ЛИЧНО В РУКИ
ЗАХАРИИ К. КЛИНГЕРУ
Подобные конверты Захарии привозили каждый день, часто с пометкой СРОЧНО. Но чтобы ОЧЕНЬ СРОЧНО?
На всякий случай она решила взять конверт с собой. Она вовсе не хотела отвлекать его в разгар вечеринки… но Захария – человек непредсказуемый. Оставит она этот конверт дома, а Захария возьмет и спросит про него, а потом начнет метать громы и молнии за то, что она этот конверт не привезла. Нет, не выйдет.
Швырнув конверт на заднее сиденье лимузина, она тотчас о нем позабыла.
– С Новым Годом, Владимир. И тебя тоже, дорогая Юнити, – чуть напыщенно произнесла Силвер, думая про себя: ну и диковинная же парочка! Ее русский домоправитель-педик и двоюродная сестричка Уэса. Такое впечатление, что они заключили какой-то престранный союз. – Вы куда-нибудь идете?
– Да, мадам, – ответил Владимир любезно. Мы уходим и больше не вернемся. Шестьдесят пять тысяч на брата – с такими денежками они найдут, где пристроиться.
– Не хотите со мной сфотографироваться? – предложила Силвер с улыбкой победительницы. – Уэс – тащи фотоаппарат.
Она знала, что выглядит сейчас как никогда отлично. Уэс Мани действовал на нее исцеляюще, наполнял
