так много народу, то и дело отвлекают. Я бы так хотел познакомиться с вами поближе.
– Ну… мне бы не хотелось пропустить фейерверк. Говорят, зрелище будет необыкновенное. Я всегда обожала, фейерверки. А вы?
– Это просто моя страсть, – сказал он и глянул на часы. – Но раньше полуночи это не начнется. У нас в запасе – целый час.
Несколько часов подряд находиться на яхте, в замкнутом пространстве, – Мэннону это не нравилось. Ему казалось, что он попал в ловушку – и он действительно был в ловушке. Кругом – все те же знакомые лица, те же стандартные вопросы.
Какой будет ваш следующий фильм?
Кто продюсер?
Кто режиссер?
Кто играет главную женскую роль?
Откровенно говоря, кино его последнее время здорово достало. Надо взять Мелани-Шанну и малыша и куда-нибудь надолго уехать. Куда-нибудь, где люди вообще не знают, что такое кино.
Он увидел, что навстречу идет Хауэрд. Безумный Хауэрд Соломен, о его оголтелом увлечении кокаином уже говорил весь Голливуд.
– Мне нужно перекинуться с тобой парой слов – наедине, – попросил Хауэрд.
– Где же нам здесь уединиться? – саркастически вопросил Мэннон. – Разве что прыгнуть за борт и поплыть рядом с яхтой?
Хауэрд даже не расщедрился на улыбку.
– Дело серьезное.
– Я на минутку, радость моя, – сказал Мэннон Мелани-Шанне.
Хауэрд отвел его в укромное местечко на главной палубе.
– Плохие новости, – сказал он отрезвляюще. – Вокруг да около ходить не буду. Сегодня умер Норман Гусбергер.
– Что?
– Осложнения. Внутреннее кровоизлияние. Не знаю…
– Господи! И виноват в его смерти я?
– Фактически – да. В реальном мире – нет. Я уже этим занимаюсь. Покупаю нужных людей. Все будет шито-крыто.
– А я на веки веков – твой должник. Ты это хочешь сказать?
Хауэрд философски пожал плечами.
– Для чего вообще существуют друзья?
Мэннон сердито уставился вниз, на темные и холодные струи воды из-под киля.
– Я дал тебе уговорить себя и скрыть правду, – с горечью произнес он. – Ты обещал мне, что все будет тип-топ, комар носа не подточит.
– Слушай, дружище, я же не Бог. Этого несчастного убил не я – его убил ты. Хочешь, чтобы это стало достоянием гласности? Да? Хочешь сыграть в правдолюбца и отдать себя на растерзание газетчикам? Что ж, милости просим.
Перегнувшись через борт, Мэннон зарыдал. Хауэрд в смущении отвернулся.
– Рад познакомиться с тобой, Хевен.
– Я тоже, мистер Клингер.
Он внимательно смотрел на нее, надеясь отыскать хоть что-то общее. Диковинные грим, прическа, туалет – она все равно была хорошенькой. Но никакого сходства он не находил.
– Я слышал, твоя пластинка идет очень хорошо.
– Просто прет вверх. Уже на втором месте! Представляете! Значит, на следующей неделе она может быть… – Хевен даже затаила дыхание, – …первой!
– Будем надеяться.
– Ух! Везет же некоторым!
– Хевен.
– Да, мистер Клингер?
– Я должен тебе кое-что сообщить.
– Да, сэр?
Она вся превратилась в ожидание, благоговейно трепеща в присутствии такого важного и могущественного человека.
– М-мм… понимаешь, есть вероятность – пока только вероятность, – что я – твой отец…
96
