собаковода. Кажется, они вполне устраивали друг друга.
Продюсер Джека, Алдрич Пейн, как обычно, пришел на выручку – он подал Джеку сигнал исчезнуть, взяв на себя нелегкий труд спустить гостя с Питоновских высот.
Джек не колебался ни секунды. Прямиком в свою комнату, под душ – смыть все мысли и всю усталость.
Через полчаса, переодевшийся и свежий, он сидел возле мониторов и просматривал запись пошедшей в прямой эфир программы. Обычно рядом был Алдрич, и они либо вместе отпевали передачу, либо вместе праздновали успех.
Самый важный элемент передачи – это гость. Если гость оказывался на уровне, удавалось и шоу. Если же гость не тянул, все летело кувырком.
Сегодня получилось не шоу, а просто конфетка, – и Джек с Алдричем были довольны. Это значит, что рейтинг их передачи на этой неделе будет очень высоким. Обычно они никогда не выпадали за пределы первой десятки.
– Спорить готов, что мы влезем в пятерку, – сказал Алдрич, довольно сияя.
Джек согласно кивнул. Найти гостя, который с блеском продержится целый час, – дело не простое, и когда все выходило так, как сегодня, он имел право быть собой довольным. Тем более, что в данном случае выбор делал он сам, и вот его правота подтвердилась. Все в его съемочной группе были против этого режиссера в очках: да из этого отшельника и слова не вытянешь! Вот вам и не вытянешь! Он с трудом сумел заткнуть этот фонтан!
– До завтра, – попрощался Джек и зашагал к своей машине.
Алдрич махнул рукой. Они прекрасно сработались. Алдрич компенсировал недостаток терпения у Джека, сам же Джек постоянно генерировал идеи. Когда в эфир вышла передача «Лицом к лицу с Питоном», Джек настоял на том, чтобы продюсером стал Алдрич. Они работали вместе в Хьюстоне, на программе «В ритме Питона», и Джек знал: именно такой продюсер ему нужен. Алдрич с женой и детьми перебрался в Лос- Анджелес, и теперь, шесть лет спустя, их еженедельная часовая программа была лучше, чем когда- либо.
Возвращаясь по скоростной трассе в Беверли-Хиллс, Джек поставил в стереомагнитолу кассету, и из колонок зазвучал голос его личной секретарши, Ареты, она читала кое-какую его почту. У нее были удивительно приятный певучий голос и нежнейшая улыбка. Арету он нашел, когда работал в Чикаго. Основной ее обязанностью тогда было варить кофе для работников студии. Джек почувствовал, что она способна на большее, и подбросил ей работу помощника администратора. Когда возник Лос-Анджелес, он позвонил ей и спросил, не желает ли она стать его правой рукой. «Джек, дорогой, для тебя – кем угодно», – завизжала она от радости и примчалась со следующим рейсом. Эта чернокожая женщина весила двести двадцать фунтов и была всеобщей любимицей. «Мои два А» – так он называл Алдрича и Арету и клялся, что не протянет без них и дня.
Поток был гуще обычного, и на то, чтобы добраться до Голливуда, у него ушло много сил. Прямо из машины он позвонил Клариссе и сказал, что задерживается.
– Ты меня смотрела? – спросил он, горя желанием услышать если не похвалу, то хотя бы мнение.
– Зачем мне тебя смотреть? – ответила она на полном серьезе. – Мы же вот-вот увидимся.
Это ему в Клариссе совершенно не нравилось – она не проявляла ни малейшего интереса к его работе. И ведь знала: он хочет, чтобы она смотрела его передачи. Нарочно она, что ли, их не смотрит, чтобы он злился?
– Знаешь, я что-то подустал, – сказал он. – Так что переночую у себя в отеле.
В ее голосе появилась едва уловимая резкая нотка.
– Как хочешь.
– Да. Сегодня от меня мало проку.
– Хорошо.
Ни «буду скучать без тебя», ни «помассирую тебе спину – сразу оживешь».
Неужели его привлекало в Клариссе именно это? Ее отстраненность? Ее умение скрывать свои чувства? Или ему нравится быть с ней, потому что она – обладательница «Оскара», а не просто какая-нибудь голливудская пташка-милашка?
Он покачал головой. Он отнюдь не был безумно влюблен. Такого, если честно, с ним не было вообще никогда. Ему было тридцать девять лет, и его обожала фортуна. Он прошел через один короткий брак, напугавший его до смерти, познал легион женщин. И все-таки…
Любовь?
Может, ее вообще нет на свете?
24
– Добрый вечер, – поздоровался Деннис Денби.
– Добрый вечер, – с ухмылкой буркнул Владимир. Деннис вопросительно поднял бровь.
– Я могу войти?
Владимир с видимой неохотой впустил его. Он очень ревностно относился к кавалерам мадам Андерсон, и данный экземпляр его совершенно не устраивал. Владимиру больше приглянулся едкий ньюйоркец, что был в прошлом месяце, он без конца балагурил и щедро отваливал чаевые.
Деннис Денби прошел в библиотеку и собрался налить себе выпить.
Шедший следом Владимир недовольно его отстранил.
– Это моя работа, – с укором произнес он, берясь за спиртное. Не то, чтобы он очень хотел приготовить Деннису Денби выпить, но как можно допустить такую фамильярность в доме мадам?
