предпринять это путешествие. Что вы так уставились на меня? Если вы не верите, что она уехала, убедитесь в этом сами. Пройдите в ее комнату, осмотрите все другие комнаты, если хотите.
Она бросилась в комнату мисс Голкомб, а я последовала за ней. В комнатах мисс Голкомб не было ни кого, кроме Маргарет Порчер, которая была занята уборкой. Пусто было и во всех других комнатах, куда мы заглянули. Сэр Персиваль ждал нас в коридоре. Когда мы выходили из последней комнаты, которую осматривали, леди Глайд вдруг шепнула мне:
– Не уходите, миссис Майклсон! Ради бога, не оставляйте меня!
Не успела я ответить, как она была уже в коридоре и разговаривала с мужем:
– Что это значит, сэр Персиваль? Я требую, я прошу, я умоляю вас объяснить мне, что это значит?
– Это значит, – отвечал он, – что мисс Голкомб чувствовала себя вчера утром достаточно хорошо, чтобы встать с постели. Она решила воспользоваться отъездом супругов Фоско, чтобы отправиться с ними в Лондон.
– В Лондон?
– Да, по дороге в Лиммеридж.
Леди Глайд обратилась ко мне.
– Вы видели мисс Голкомб, – сказала она. – Скажите мне прямо, миссис Майклсон, разве она была достаточно здорова, чтобы пускаться в путь?
– По-моему, нет, миледи...
Сэр Персиваль тут же прервал меня:
– Перед тем как уехать, говорили вы сиделке или нет, что мисс Голкомб выглядит несравненно лучше?
– Да, сэр, я это сказала.
Он обратился к миледи.
– Сопоставьте мнение миссис Майклсон с вашим, – сказал он, – и постарайтесь отнестись рассудительно к простому факту. Разве мы отпустили бы ее, если б она была недостаточно здорова? Она уехала в сопровождении трех лиц: Фоско, вашей тетки и миссис Рюбель, которая поехала специально, чтобы помогать ей в дороге. Они заняли целое купе и постелили для нее постель на случай, если б она захотела прилечь отдохнуть. Сегодня сам Фоско вместе с миссис Рюбель отвезут ее в Кумберленд...
– Почему Мэриан уехала в Лиммеридж одна и оставила меня здесь? – перебила сэра Персиваля миледи.
– Потому что ваш дядюшка хочет повидать вашу сестру, прежде чем примет вас, – отвечал он. – Разве вы забыли письмо, которое она получила от него в самом начале своей болезни? Вы видели это письмо, вам его показали, вы его сами читали и должны помнить.
– Я помню.
– Так почему же вы так удивлены, что она уехала без вас? Вы хотели вернуться в Лиммеридж, и она отправилась туда, чтобы получить на это согласие вашего дядюшки.
Глаза бедной леди Глайд наполнились слезами.
– До сих пор Мэриан никогда не покидала меня, не попрощавшись, – сказала она.
– Она попрощалась бы с вами и на этот раз, – возразил сэр Персиваль, – если б за вас не боялась. Она знала, что вы ее ни за что не отпустите, станете плакать и только расстроите и себя и ее. Есть у вас еще какие-нибудь возражения? Если так, вам придется спуститься вниз и разговаривать со мной в столовой. Мне надоело все это. Я хочу выпить стакан вина!
Он поспешно ушел.
В продолжение всего этого разговора он вел себя очень странно. Казалось, он взволнован и встревожен не меньше, чем сама леди Глайд. Я никогда не могла бы раньше предположить, что он так чувствителен.
Я старалась уговорить леди Глайд вернуться в спальню, но это было бесполезно. Она продолжала стоять в коридоре, в глазах ее застыло выражение панического страха.
– С моей сестрой что-то произошло, – сказала она.
– Помните, миледи, какой энергией обладает мисс Голкомб, – заметила я. – Она могла решиться на поступок, на который другие леди в ее состоянии не отважились бы. Я надеюсь, что ничего плохого с ней не случилось, конечно, нет!
– Я должна последовать за Мэриан, – сказала миледи с тем же выражением ужаса в глазах. – Я должна ехать вслед за ней. Я должна собственными глазами убедиться, что она жива и здорова! Идемте! Идемте со мной к сэру Персивалю!
Я заколебалась, боясь, что мое появление может показаться неуместным и назойливым. Я попыталась сказать об этом миледи, но она меня не слушала. Она ухватилась за мою руку и заставила меня спуститься с ней вниз. Когда я открыла дверь в столовую, она прижалась ко мне, чтобы не упасть, так она была слаба.
Сэр Персиваль сидел за столом. Штоф с красным вином стоял перед ним. Когда мы вошли, он поднес бокал ко рту и осушил его до дна. Заметив сердитый взгляд, который он бросил на меня, я попыталась извиниться за свое невольное вторжение.
– Уж не думаете ли вы, что здесь происходит нечто таинственное? – вскричал он вдруг. – Будьте уверены, что здесь ничего ни от вас, ни от кого-либо другого не скрывают. Все делается в открытую! – Выкрикнув эти странные слова, он снова наполнил свой бокал и обратился к леди Глайд с вопросом, что ей от него нужно.
– Если моя сестра была достаточно здорова, чтобы отправиться в путь, значит, и я могу ехать, – сказала миледи более решительно, чем раньше. – Я пришла умолять вас, сэр Персиваль: поймите мое беспокойство за Мэриан и разрешите мне последовать за ней сегодня же дневным поездом.
– Вы должны подождать до завтра, – возразил сэр Персиваль, – и, если завтра не получите письма с отказом, можете ехать. Думаю, что отказа не будет, поэтому я сегодня же напишу Фоско.
Он произнес эти слова, подняв бокал и глядя через него на свет, вместо того чтобы смотреть на леди Глайд, как этого требовала вежливость. В продолжение всего разговора он ни разу не взглянул в ее сторону. Признаюсь, такая невоспитанность со стороны такого знатного джентльмена произвела на меня весьма тягостное впечатление.
– Но зачем же писать графу Фоско? – спросила удивленно миледи.
– Для того чтобы он встретил вас на вокзале, – сказал сэр Персиваль. – Он встретит вас в Лондоне, и вы переночуете в доме вашей тетушки в Сент-Джонз-Вуде.
Рука леди Глайд задрожала, и она еще крепче ухватилась за мою руку – я так и не поняла почему.
– Нет никакой надобности, чтобы граф Фоско встречал меня, – сказала она. – Я не хочу останавливаться на ночь в Лондоне.
– Вы должны сделать это. Вы не можете проделать весь путь отсюда до Кумберленда за один день. Вы переночуете в Лондоне, но я не желаю, чтобы вы останавливались в отеле на ночь одна. Фоско предложил вашему дяде, чтобы вы переночевали у него в доме, и дядя ваш дал свое согласие. Вот письмо к вам вашего дяди. Я хотел передать вам письмо еще утром, но забыл это сделать. Прочитайте, что пишет мистер Фэрли.
Лэди Глайд с минуту смотрела на письмо и вдруг вложила его в мои руки.
– Читайте вслух, – сказала она слабым голосом, – я не знаю, что со мной. Я не могу читать сама.
Это была всего только коротенькая записка, написанная так небрежно, что я изумилась. Помнится, в ней стояло: «Дражайшая Лора, приезжайте, когда хотите. Остановитесь переночевать у вашей тетушки. Огорчен известием о болезни дорогой Мэриан. Ваш любящий дядя, Фредерик Фэрли».
– Но я предпочла бы не заезжать к ним! Я предпочла бы не останавливаться в Лондоне на ночь! – сказала миледи, перебивая меня и не дожидаясь, пока я кончу читать записку. – Не пишите графу Фоско! Умоляю вас, не пишите ему!
Сэр Персиваль снова наполнил свой бокал, но так неловко, что вино разлилось по столу.
– Мое зрение что-то ослабело, – пробормотал он про себя странным, глухим голосом.
Он медленно поставил бокал на стол, снова наполнил его и осушил залпом. Боюсь, вино бросилось ему в голову, ибо он выглядел и разговаривал очень странно.
– Прошу вас, не пишите графу Фоско! – настойчиво и серьезно молила леди Глайд.
