называть ее Валерией.
Замечание его осталось незамеченным. Декстер, по-видимому, совсем забыл о его присутствии.
— Вы очаровали меня своим видом, — сказал он. — Довершите мое наслаждение, дайте мне послушать ваш голос. Говорите мне о себе. Расскажите, что вы делали с тех пор, как уехали из Англии.
Мне необходимо было завязать как-нибудь разговор, и я решила воспользоваться представившимся случаем. Я рассказала ему откровенно, как я провела время в Испании.
— Так вы все еще любите Юстаса? — спросил он с горечью.
— Больше, чем когда-либо.
Он закрыл лицо руками. Помолчав немного, он спросил меня глухим голосом, не отнимая рук от лица.
— Вы покинули Юстаса в Испании и приехали в Англию одна? Что побудило вас к этому?
— То же самое, что побудило меня приехать к вам в первый раз и просить вашей помощи, мистер Декстер.
Он опустил руки и взглянул на меня с удивлением и испугом.
— Возможно ли, — воскликнул он, — что вы даже теперь не хотите оставить в покое это ужасное дело? Неужели вы все еще не отказались от намерения раскрыть тайну преступления в Гленинге?
— Да, мистер Декстер, я не отказалась от своего намерения и все еще надеюсь, что вы поможете мне.
На лице его появилось прежнее недоверие ко мне, которое я хорошо помнила.
— Как могу я помочь вам? Разве я могу изменить факты? — Он остановился, и лицо его прояснилось как будто от какого-то внезапного радостного предположения.
— Я пробовал помочь вам, — продолжал он. — Я сказал вам, что отсутствие миссис Болл могло быть способом избавиться от подозрения, я сказал вам, что яд могла дать горничная миссис Болл. Не пришли вы сами к тому же заключению? Не нашли вы чего-нибудь в этой идее?
Возвращение к миссис Болл представило мне возможность дать такое направление разговору, какое мне было нужно.
— Я не нашла ничего в этой идее, — возразила я. — Разве служанка имела какую-нибудь причину быть врагом покойной миссис Макаллан?
— Ни у кого не могло быть причины сделаться врагом покойной миссис Макаллан, — воскликнул он запальчиво. — Миссис Макаллан была воплощенная доброта, воплощенное великодушие. Она никогда не причинила никому зла ни мыслью, ни делом. Она была святая. Чтите ее память. Не тревожьте мученицу в могиле.
И он закрыл опять лицо руками, дрожа от волнения.
Ариэль тихо встала со своего места и подошла ко мне.
— Видите мои когти? — прошептала она, протянув ко мне руки. — Попробуйте еще раз подразнить хозяина, и вы почувствуете мои когти на своем горле.
Бенджамен встал. Он не слышал слов Ариэль, но видел ее угрожающий жест. Я сделала ему знак, чтобы он не вмешивался. Ариэль вернулась на свое место и устремила глаза на хозяина.
— Не плачьте, — сказала она. — Зачем плакать? Вон веревки. Подразните меня. Заставьте меня покричать.
Он не ответил, он не сделал никакого движения.
Ариэль напрягла свой слабый ум, ища средства развлечь его. Я поняла это по ее нахмуренным бровям, по ее глазам, рассеянно устремленным на меня. Минуту спустя она радостно хлопнула кулаком по открытой ладони другой руки. Она торжествовала, она напала на мысль.
— Хозяин, — воскликнула она. — Вы давно не рассказывали мне сказок. Расшевелите мою глупую голову. Расскажите мне хорошую, длинную сказку, полную крови и преступлений.
Не напала ли она случайно на верное средство развлечь его? Я знала, он высокого мнения о своем даре рассказчика. Я знала, что одним из его любимых развлечений было пугать Ариэль сказками, которых она не понимала. Ударится ли он в область чистой фантазии или вспомнит, что мое упорство все еще угрожает ему возобновлением исследования гленингской трагедии, и постарается ввести меня в заблуждение каким-нибудь новым вымыслом?
Лицо Декстера озарилось широкой улыбкой польщенного самолюбия. Он был теперь так малодушен, что даже Ариэль могла затронуть его тщеславие. Когда я заметила это, у меня явилось подозрение, от которого я похолодела: я подумала, что приехала к нему уже слишком поздно.
Мизериус Декстер обратился к Ариэль.
— Жалкое создание, — сказал он снисходительно, гладя ее по голове. — Ты не понимаешь ни слова из моих сказок, и, несмотря на это, я умею привести тебя в трепет. Жалкое создание! — Он спокойно откинулся на спинку кресла и взглянул на меня. Не напомнит ли ему мое присутствие нашего неоконченного разговора? Нет. Он смотрел на меня с такой же самодовольной улыбкой, с какой смотрел на Ариэль. — Я обладаю необыкновенным талантом рассказчика, — сказал он. — Несчастное создание может засвидетельствовать это самым наглядным образом. Она может служить предметом для психологического этюда, когда я рассказываю ей одну из моих историй. Занятно видеть, какие отчаянные усилия делает она, чтобы понять меня. Я уверен, что это так же позабавит вас, как я всегда смеюсь над ней.
Ариэль захлопала своими большими неуклюжими руками.
— Он всегда смеется надо мной! — воскликнула она, взглянув на меня с гордым сознанием своего превосходства.
Я была в большом затруднении. Вспышка, которую я вызвала, напомнив ему о покойной миссис Макаллан, показала мне, что я должна была быть осторожней. Но как же иначе могла я выпытать у него тайны, которые он скрывал от меня? Одно только показалось мне несомненным: допустить его рассказывать сказку значило бы допустить напрасную трату времени. Живо помня угрозу Ариэль, я тем не менее решилась мешать всеми силами новой затее ее хозяина.
— Слушайте, миссис Валерия, — начал он громко и высокомерно. — Слушай, Ариэль. Я буду импровизировать. Я начну доброй старой формулой волшебных сказок. В некотором царстве, в некотором государстве…
Пока я выжидала случая прервать его, он остановился сам. На лице его выразилось смущение, он поднял руку, провел ею несколько раз по лбу и тихо засмеялся.
— Я не чувствую вдохновения, — сказал он.
Не изменил ли ему рассудок? Никаких признаков этого не было заметно, пока я не напомнила ему о покойной миссис Макаллан. Не были ли его слабость и его смущение только следствием временного расстройства? Иными словами, не были ли они только первым предостережением для него и для нас? Может быть, он скоро оправится, если мы оставим его в покое? Даже Бенджамен был наконец заинтересован, я видела, что он перегнулся и старался заглянуть в лицо Декстера. Даже Ариэль была удивлена и встревожена.
Мы все ждали, что будет дальше.
— Мою арфу! — воскликнул он. — Музыка возбудит меня.
Ариэль принесла ему арфу.
— Хозяин, — сказала она с удивлением, — что с вами?
Он махнул рукой, приказывая ей молчать.
— Ода, — объявил он высокомерно. — Поэзия и музыка сочинены экспромтом самим Декстером. Слушайте!
Пальцы его бродили слабо по струнам арфы, но ни музыки, ни слов мы не слыхали. Наконец руки его опустились, голова тихо склонилась и оперлась на рамку арфы. Я вскочила и приблизилась к нему. Спал он или впал в забытье?
Я притронулась к его руке и назвала его по имени.
Ариэль поспешно вскочила и устремила на меня грозный взгляд. В ту же минуту Мизериус Декстер поднял голову. Мой голос оживил его. Он взглянул на меня спокойно наблюдательным взглядом, как никогда не смотрел прежде.
— Возьми арфу, — обратился он к Ариэль тоном сильно утомленного человека.
Полоумное создание, по глупости или по злобе, раздразнило его снова.
