Ариэль поощрила его опять. Она была беспощадна к нему. Она опять потребовала продолжения сказки.
— Зачем вы останавливаетесь, хозяин? Продолжайте. Расскажите нам, что сказала госпожа служанке.
Он тихо засмеялся.
— Что сказала госпожа служанке, — передразнил он ее. Затем он принял опять серьезный вид и продолжал свой рассказ, говоря все быстрее и быстрее, все бессвязнее и бессвязнее. — Госпожа сказала служанке: «Мы выручили его». Как быть с письмом? Сжечь его? В камине нет огня. В коробке нет спичек. Весь дом вверх дном. Слуги разбежались. Разорвать его. Бросить в корзину с другим сором. Ненужная бумага. Выбросить вон. Пропало навсегда. О, Сара, Сара! Пропало навсегда!
Ариэль захлопала в ладоши и в свою очередь передразнила его.
— О, Сара, Сара! Пропало навсегда! Славно, хозяин. Теперь скажите, кто была Сара.
Губы его шевелились, но голос был так тих, что едва можно было разбирать слова. Он начал опять прежним меланхолическим тоном:
— Служанка сказала госпоже. Нет, госпожа сказала служанке… — Он внезапно смолк, выпрямился в кресле, поднял руки и разразился страшным визгливым хохотом. — Ха, ха, ха! Как смешно! Почему вы не смеетесь? Ха, ха, ха!
Он откинулся на спинку кресла. Резкий хохот его перешел в тихое всхлипывание. Затем он поднял лицо к потолку. Глаза его были мутны, губы раздвинуты бессмысленной улыбкой. Немезида свершила свой суд наконец! Предсказанная ему участь постигла его. Для него настала ночь.
Когда прошло первое потрясение, единственным чувством, охватившим меня, была безграничная жалость к этому несчастному человеку. Даже его страшный вид только усиливал это чувство. Я вскочила. Не видя ничего, не думая ни о чем, кроме несчастного существа в кресле, я бросилась к нему, чтобы приподнять его, чтобы оживить его, чтобы заставить его прийти в себя, если это было еще возможно. Но тут же я почувствовала, что кто-то крепко схватил меня за руку и потащил назад.
— Разве вы ослепли? — воскликнул Бенджамен. — Глядите!
Он указал, и я взглянула.
Ариэль опередила меня. Она приподняла своего хозяина в поддерживала его одной рукой. В другой она держала индийскую дубину, которую взяла из коллекции восточного оружия, украшавшего стену над камином. Ариэль преобразилась. Глаза ее сверкали, как глаза дикого животного, она скрежетала зубами.
— Это ваше дело! — крикнула она мне, свирепо размахивая дубиной. — Если вы подойдете к нему, я размозжу вам голову. Я буду бить вас, пока не переломаю вам все кости!
Бенджамен держал меня одной рукой, другой отворил дверь. Я не сопротивлялась. Я не могла оторвать глаз от Ариэль, я смотрела на нее как очарованная. Ярость ее утихла, когда она увидела, что мы уходим.
Она бросила дубину, обняла своего хозяина обеими руками, прижалась головой к его груди и зарыдала.
— Хозяин! Хозяин! — выкрикивала она. — Они не будут больше дразнить вас. Взгляните на меня. Посмейтесь надо мной. Скажите опять: Ариэль, ты глупа. Сделайтесь опять самим собою.
Бенджамен увлек меня в соседнюю комнату. Ариэль продолжала плакать над несчастным существом, которое она любила с преданностью собаки, с самоотверженностью женщины. Тяжелая дверь между нами затворилась. Растроганная до глубины души, беспомощная и бесполезная, я прижалась к моему старому другу и тоже заплакала.
Бенджамен повернул ключ в замке.
— Нечего плакать, — сказал он. — Было бы лучше, если бы вы поблагодарили Бога, что выбрались благополучно из той комнаты.
Он вынул ключ из замка и свел меня вниз, в прихожую. Подумав немного, он отворил выходную дверь. Садовник все еще работал в саду.
— Ваш хозяин заболел, — сказал ему Бенджамен, — а женщина, которая ходит за ним, сошла с ума, если у нее когда-нибудь был ум. Где живет ближайший доктор?
При этом известии садовник обнаружил такую же искреннюю преданность своему господину, как и женщина наверху. Он с проклятьем отбросил лопату.
— Хозяин заболел? — повторил он. — Я сам схожу за доктором. Я найду его скорее, чем вы.
— Скажите доктору, чтобы он взял с собой какого-нибудь мужчину, — прибавил Бенджамен. — Ему может понадобиться помощь.
Садовник взглянул сурово.
— Разве я не могу помочь? Это мое дело, и я не уступлю его никому.
Я вернулась в прихожую и села на стул, стараясь успокоиться. Бенджамен начал ходить взад и вперед по комнате.
— И этот и та, оба любят его, — прошептал он задумчиво. — Полуобезьяна-получеловек, а они любят его. Это непостижимо для меня.
Садовник привел доктора, спокойного смуглого решительного человека. Бенджамен вышел им навстречу.
— Я запер его, — сказал он. — Вот ключ. Не пойти ли мне с вами?
Доктор, не ответив, отвел его в угол прихожей. Они заговорили шепотом. Затем доктор сказал:
— Дайте мне ключ! Вы не можете принести никакой пользы, вы только раздражите ее.
Сказав это, он сделал знак садовнику и направился к лестнице. Я решилась остановить его.
— Могу я остаться здесь, сэр? — спросила я. — Мне очень хотелось бы…
Доктор поглядел на меня.
— Вам лучше отправиться домой, сударыня, — сказал он. — Знает садовник ваш адрес?
— Знает, сэр.
— Я дам вам знать через садовника, чем это кончится. Последуйте моему совету, отправляйтесь домой.
Бенджамен взял меня под руку. Доктор и садовник пошли наверх.
— Мы не послушаемся доктора, — прошептала я. — Мы подождем в саду.
Бенджамен не хотел и слышать об этом.
— Нет, я увезу вас домой, — объявил он решительно.
Я взглянула на него с удивлением. Мой старый друг, всегда кроткий и уступчивый, выказал теперь настойчивость и силу воли, которых я не подозревала в нем. Он вывел меня в сад. Наш извозчик ждал нас у калитки.
На пути домой Бенджамен вынул из кармана свою записную книжку.
— Что сделать, друг мой, с чепухой, которую я написал здесь? — спросил он.
— Неужели вы записали все? — спросила я с удивлением.
— Когда я берусь за какое-нибудь дело, я исполняю его, — ответил он. — Вы не давали мне знака, чтобы я кончил, и я записал все слово в слово. Что сделать теперь с этими записками? Выбросить их в окно кареты?
— Отдайте их мне.
— Что вы сделаете с ними?
— Я еще сама не знаю. Я посоветуюсь с мистером Плеймором.
Глава XLI
МИСТЕР ПЛЕЙМОР С НОВОЙ СТОРОНЫ
Как ни была я утомлена, но в тот же вечер я написала мистеру Плеймору, уведомляя его обо всем случившемся и прося у него помощи и совета.
Записки Бенджамена были большею частью написаны стенографически и в таком виде были,
