расстроена, просто разочарована. Когда-то она любила его. Теперь она просто испытывает к нему сожаление.
Перед уходом она, поддавшись импульсу, позвонила Дэниэлю Онелу.
– Я написала статью, – сказала она ему. – Правда? – как-то неясно поинтересовался он.
– Да. Я думаю, вам понравится. Если хотите, я могу завезти вам копию по пути в аэропорт.
– Вы летите в Америку?
– Нет, мне надо в Рим – на интервью с Пауло Массерини.
– Сочувствую вам.
– Вы хотите прочитать статью или нет?
– Конечно. Я могу в ней что-нибудь изменить?
– Никаких поправок. Оригинал статьи уже послан в Нью-Йорк.
– Тогда я и читать ее не буду. Только расстраиваться.
– О, – Клео стало неуютно. – Значит, мне не завозить ее?
– Спасибо за предложение, дорогая, но, право, смысла в этом нет. Если она мне не понравится, я ведь ничего не смогу с ней сделать – а этого я не перенесу.
– Я не думаю, что вам не понравится.
– ВЫ – нет, ВЫ же ее написали.
– Ну, ладно, – Клео выждала паузу, – я наверное, перешлю вам экземпляр журнала, когда выйдет статья.
– Это очень мило с вашей стороны.
И вправду очень мило. Почему он не захотел ее увидеть? Почему она хотела его увидеть?
Слишком рано думать о том, чтобы подцепить еще какого-нибудь мужика. Как бы то ни было, Дэниэль Онел и так уже был подцеплен, она знала это, и, кроме того, она видела его только однажды.
Но было, однако, в нем нечто такое – просто нечто такое…
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Маффин никогда не могла писать правильно. Почерк у нее был детский – большими буквами, что вывело Джона из себя не меньше, чем содержание самой записки. Она не могла написать правильно слово «подруга».
Он дважды перечитал ее записку, а потом в злости скомкал ее и выбросил в сортир.
Он планировал на сегодня особый вечер. С шампанским, бутылку которого он принес с собой домой. С цветами – большой букет розовых роз, ее любимых. И с двумя авиабилетами на Барбарос – вылет через три дня.
А теперь она все это испоганила. С подругой осталась – так уж прямо! Она что, за дурака его принимает? Связалась с каким-то мужиком, и уж если одна ночь еще куда ни шло, то две ночи подряд – это слишком.
У него мозги набекрень пошли, пока он пытался понять, кто бы это мог быть.
Она работала недавно с Дэйвом Райлом, а он тот еще бабник. Если Дэйв Райл начал подкатываться к Маффин…
Кто знает?
Эрика знала многое из того, что происходит вокруг. Он позвонил ей, но у нее никто не ответил. Тогда он позвонил Дэйву Райлу и стал расспрашивать о какой-то новой камере, только что появившейся в продаже. А закончил он вопросом как бы случайным – «Да, кстати, там Мафф нету?»
Дэйв гадко засмеялся в ответ.
– Лепешка тут не объявлялась – к сожалению. Так ты что, потерял ее?
– Нет, – уверял Джон, – она просто припозднилась домой. И я подумал, что, может, она заскочила к тебе в студию посмотреть отпечатки того, что вы снимали с ней на прошлой неделе. Она сказала, что, может, заскочит.
– Если она появится, старина, я скажу ей, что ты ее ждешь.
– Спасибо, Дэйв.
И он представил себе их вдвоем голыми и веселящимися от его звонка.
Он еще раз позвонил Эрике. По-прежнему никого.
Он был более, чем выбит из колеи. Он был вне себя. Когда Маффин, хихикая, вернется завтра утром домой, он выдаст ей. Никаких других мужиков больше не будет – есть у нас договоренность или нету. А если ее это не устраивает… О Боже, а что если ее не устраивает?
Рано утром, когда они раздумывали, не поспать ли еще пару часиков, Маффин прильнула к Марти и сказала:
– Мне не надо было проводить с тобой эту ночь.
– Почему?
– Потому, что сегодня я буду невестой, и ночь нам следовало бы провести порознь.
