АННА ОДЕРЖИВАЕТ ПОБЕДУ
В один из сентябрьских вечеров (Арнольд и Бланш в это время возвращались из Бадена в Хэм- Фарм) мужчина преклонного возраста — один глаз затянутый туманцем и незрячий, другой глаз влажный и озорной — сидел один в буфетной гостиницы «Шотландская арфа» в Перте и спокойно помешивал сахар в стакане с крепким пуншем. Он уже появлялся собственной персоной на этих страницах, то как самозваный отец Анны Сильвестр, то как смиреннып слуга Бланш на пикнике в Суонхейвен-Лодж. Теперь он возникает на сцене, поддерживая дружеские отношения с третьей дамой, ибо загадочный «друг из тьмы» миссис Гленарм — это именно он.
Прибыв в Перт на следующий день после приема в Суонхейвене, Бишопригс направил свои стопы в «Шотландскую арфу» — в этом заведении, где давали приют путешественникам, он был известен хозяину как правая рука миссис Инчбэр и занимал высокое место в списке старших слуг, работавших на старых и близких друзей, и чувствовал себя здесь как рыба в воде.
Разыскав первым делом слугу по имени Томас (или Тэмми) Пенникуик, Бишопригс застал своего приятеля в крайне бедственном состоянии — душевном и телесном. Не в силах отбиться от грозных нападок ревматизма Томас Пенникуик предвидел горестную перспективу: он прикован к постели долгой болезнью, жену и детей кормить нечем, а доходы, связанные с его положением, уплывают в карманы первого встречного, кому подфартит устроиться на его место в гостинице.
Услышав эту печальную историю, хитроумный Бишопригс сразу понял: здесь можно обделать свои делишки, если сыграть роль бескорыстного и преданного друга Томаса Пенникуика.
Не мешкая, он предложил захворавшему старшему слуге занять его должность, не посягая на его доходы, но при условии, что хозяин позволит ему жить здесь и столоваться за счет гостиницы. Хозяин с готовностью согласился, и Томас Пенникуик удалился в лоно семьи. Итак, вступив в эту респектабельную должность, Бишопригс упрочил свое и без того прочное — за счет виртуозности действий — положение и оградил себя от всех подозрений, какие могли бы пасть на него, как на прибывшего в Перт с неясными целями, вздумай друзья миссис Гленарм заняться официальным расследованием — кто же стоит за анонимными письмами?
Мастерски развернув свою кампанию, Бишопригс и дальше действовал с завидной предусмотрительностью.
Письма к миссис Гленарм он писал исключительно левой рукой — определить личность пишущего в этом случае никак не возможно, ибо, если человек привык писать другой рукой, почерк его меняется до неузнаваемости. Не меньшей дальновидностью и коварством отличались его действия, когда он отвечал на рекламные объявления, своевременно помещаемые в газете адвокатами миссис Гленарм. Для встреч с представителями интересов миссис Гленарм он назначал часы, в какие хозяин отсылал его из гостиницы по поручениям, и места, через которые пролегал его маршрут; как обычно в подобных случаях, был определен пароль, который сторонам полагалось произнести при встрече. Как ни тщательно адвокаты готовили западню — то обряжали нужного им «свидетеля» в художника, рисовавшего с натуры по соседству, то ставили на угол старушку, продававшую фрукты, то еще что-то выдумывали, — проницательный глаз Бишопригса немедля распознавал ловушку. Не произнося пароля, он спокойно шел мимо выполнять свое поручение; заподозрив его, адвокаты пускались следом; но выяснялось, что это всего лишь «респектабельная личность», и личность эта выполняет поручение хозяина «Шотландской арфы»!
Если человек возводит вокруг себя столь мощные заградительные сооружения, можно сказать, что вероятность быть обнаруженным мала до самой последней малости.
И все же разоблачение подступало к Бишопригсу, подступало оттуда, откуда он никак его не ждал. В Перт приехала Анна Сильвестр; она поняла из газеты (сэр Патрик был прав), что предлагаемые миссис Гленарм письма — не что иное, как письма между ней и Джеффри, пропавшие в Крейг-Ферни, и сразу же заподозрила Бишопригса — он вознамерился извлечь из их переписки материальную выгоду! В городе Анна не мешкая навела справки, открыто назвав его имя и прежнюю должность старшего слуги в Крейг-Ферни, и нашла его без особого труда — он и не думал скрываться, его знали как преданного друга Томаса Пенникуика. К вечеру того же дня Анне стало известно: Бишопригс служит в гостинице под названием «Шотландская арфа». Хозяин гостиницы, где она остановилась, спросил — может, нужно от нее что-то передать?
— Нет, — ответила она. — Я все передам сама. Мне нужен человек, который покажет мне дорогу к этой гостинице.
Уединившись в тиши буфетной, Бишопригс мирно сидел за столом и помешивал сахар в стакане с пуншем.
Стоял предвечерний час, когда воцаряется относительный покой перед тем, что в гостинице называется «вечерним приливом». В минуты отдыха Бишопригс по привычке потягивал спиртное и предавался размышлениям. Он попробовал пунш и, довольно улыбнувшись, поставил стакан. Перед ним открывалась ясная перспектива. Пока что ему удалось перехитрить адвокатов — предварительные переговоры он выиграл. Теперь требовалось просто ждать, когда боязнь публичного скандала (изредка подогреваемая письмами от «друга из тьмы») окончательно сразит миссис Гленарм и она самолично бросится выкупать столь нужную ей корреспонденцию. «Пусть плод как следует созреет, — думал он, — и серебро само покатится из ее кошелька».
Его размышления были прерваны появлением неряхи-горничной, на голове ее красовалась косынка из бумажной ткани, в руке она держала грязную кастрюлю.
— Эй, мистер Бишопригс, — обратилась к нему девушка. — Тут за дверью пригожая барышня — вас спрашивают.
— Барышня? — повторил Бишопригс, и на лице его отразилось благородное негодование. — Ты что же это, бездельница, приходишь к добропорядочному и уважаемому человеку с таким распутством? Я тебе кто? Марк Антоний, который всего мира лишился ради любви (вот дуралей, прости господи!), или Дон Жуан, который держал любовниц сотнями, как сам благословенный Соломон? Марш отсюда к своим горшкам и сковородкам; а бродячей Венере, что послала тебя, вели мотать отсюда!
Не успела горничная ответить, как ее мягко отодвинули в сторону, и перед ошарашенным Бишопригсом предстала Анна Сильвестр.
— Лучше скажите служанке, что мы с вами знакомы, — заявила Анна, глядя на служанку, которая стояла в проходе и взирала на нее с бесстрастным удивлением.
— Дочка моей сестрицы! — воскликнул Бишопригс, которому солгать было что плюнуть. — Ступай себе, Мэгги. У нас с этом красоткой одна кровь течет в жилах. Злопыхательским языкам тут пищи для сплетен нет. Господи, спаси и помилуй! — добавил он другим тоном, когда за девушкой закрылась дверь. — Откуда вы взялись?
— Мне нужно вам кое-что сказать. Я неважно себя чувствую; сейчас, я немного приду в себя. Дайте мне стул.
Бишопригс молча повиновался. Пока он подставлял Анне стул, его единственный наличный глаз взирал на нее встревоженно и с подозрением.
— Объясните мне одно, — сказал он. — Каким таким чудесным ветром вас, молодая мадам, занесло в эту гостиницу?
Анна без обиняков, ничего не скрывая, рассказала ему, как она наводила справки и что выяснила в результате. Подернувшееся было облаками лицо Бишопригса снова начало проясняться.
— Хе! Хе! — воскликнул он, обретая присущую ему наглость. — У меня уже был случай заметить — не вам, а другой леди, — как в нашем бренном из миров твои добрые дела окупаются сторицей. Стоило мне сделать доброе дело для беспорочного Тэмми Пенникуика, как об этом затрезвонил весь Перт; теперь достаточно спросить, и любая собака покажет тебе, где найти Сэмюела Бишопригса. Уж не подумали ли вы, что длань моя любовно поглаживает это новое перышко в моем оперенье? Я истинный кальвинист и ни на йоту не верю в мирскую суету. И когда я задумываюсь над свалившейся на меня славой, я спрашиваю себя, как спрашивал себя Псалмопевец: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное?» Вы, кажется,
